Отсюда явственно предстает перед нами иная грань ответа на вопрос, что такое Родноверие? Государство – это прообраз Голгофы выраженный во множественных вариациях жизнедеятельности людей, но объединённых одной целью. Государство – это, скажем иначе, многовариантно организованный подвиг жертвы каждого ради всех остальных. Это организованное несение Креста для каждого члена общества. Таким образом, исходя из примера, приведенного с палкой в вертикальном положении, жизнь имеет один и тот же образ – образ Голгофы, на которой должны быть все и праведники и преступники. Праведники счастливы от того, что исполняют свой долг, а потому идут на подвиг по своей воле, а преступников приходится принуждать ради жизни их же самих. Подвиг борения за жизнь – это сама природа живого во всех её формах и проявлениях во все времена. В этом мы все одно есть и в этом мы едины. Таким образом, жизнь до Рождества Христова – это пророчество о будущих страданиях Сына Божьего, а после Его Воскресения – исповедь-свидетельство о Нем.
Не сказав ни слова о религии мы здесь понимаем саму структуру жизни, физиологию бытия человека и общества. Нам становится ясным именно то, каким оное должно быть, чтобы имело способность жить. Мир был создан жаждой поделиться радостью, а потому всё в этом мире устойчиво только радостью, творить только радостью, совершенствовать тоже только радостью, чтобы не утверждать его как-то иначе в насилии. Иными словами, всякий исповедующий веру Православную неизбежно распознал свое Родноверие – центровое место всего и вся, где звучит призыв не сдаваться смерти никогда. Если кто-то не распознал свое Родноверие в Православии, то только потому, что искал в нем различные вариации смерти.
Дело совсем не в вере. Просто всякая религия – это выражение Божественных законов в пределах земного с помощью разных понятийных инструментов мифического языка. Но это законы жизни Царствия Небесного, а мы пребываем ещё пока на земле, а так как жить должны или можем только и только в радости Царствия Небесного, то Оное надо адаптировать к законам земным, но при этом, как и прежде, без малейшего ущемления радости своего бытия во Царствии Небесном. Земное бытие Царства Небесного должно быть выражено формально, ибо формы Божественной красоты – это тоже значимая часть полноты молитвы Богу. Материальный мир молится Ему формами и сие, хотя имеет далеко не первостепенно, но также важное значение. Долго думал о том, что может быть лучше оставить все это на суд естественного отбора и обусловленной им эволюции, как это было всегда. Может быть и так, но ныне мы пришли к научной революции и та наработанная древнейшими людьми древнеславянская симфония сопряжения тела и души (в коей тело через душу всё сильнее и сильнее приобщается к Богу и Его вечности), которая сложилась сама по себе и прошла все самые страшные отборы, теперь должна вписаться в новую реальность, причем также… без малейшего ущемления радости жизни во Царствии Небесном. И при этом тело должно, как и прежде, всё сильнее и сильнее соединиться с Богом через душу и молиться Богу через душу или душой. Это обусловлено хотя бы ещё и тем, что в пределах земных рождаются посланники Царствия Небесного – это наши дети и оные несут в себе все то, что досталось нам от далёких предков. То есть их тела не должны быть злом, борющим душу, а как в те далёкие дохристианские времена, должны быть составляющей Царства Небесного. Мы привязаны к Земле их присутствием и жить должны ради них и оставить им надо мир любви. Как сопоставить одно с другим, обители Бога и природу земную? Вот в чем вопрос – в этом востребование Родноверия, опыта многих тысяч лет, – как адаптировать естество Царствия Небесного в специфике характера народа, в его уникальном образе жизни.
