В скором времени, безотлагательно я приступил к продаже поместья, которое уже порядком поднадоело мне и моему Ллойду из-за предельно мрачной, гнетущей атмосферы, царившей в нём.
Оказалось, что претендентов на покупку Тюрвеня не имеется: замок и его окрестности, как известно, пользовались дурной славой (в то же время к имени и житию самого барона люди парадоксально относились с почтением и уважением).
– Это наследственное, – Говорили одни, а я не мог взять в толк, что они имеют ввиду.
– Он стал заложником своих же экспериментов, – Качали головами другие.
– Франсуа Луи был человеком порядочным, но нестерпимая жажда знаний, жажда приключений повели его лодку жизни в иное русло – а после приобретения одной книги в странном кожаном переплёте он и вовсе… – Загадками шептались третьи.
– Это всё кухарка виновата! – Утверждали четвёртые. – Как она появилась в его доме – а это было с полвека назад – так всё и началось! Она постоянно что-то подмешивала ему в пищу, но он не обращал на это никакого внимания, а всей прочей прислуге настрого запретил третировать эту гадину – точно, она околдовала его своими чарами, своими произнесёнными задом наперёд фразами, проигранными в обратном порядке песнопениями. Хвала Всевышнему, что барону хватило ума таки не допустить треклятую до его величественной библиотеки, многие книги которой собирались в течение всей жизни хозяина, а некоторые приобретались ещё его предками.
– Верно! – Соглашались пятые. – Эта женщина свела барона в могилу, настраивая его заниматься в лаборатории, из которой он не появлялся целыми сутками. Де Тюрвень почти не спал, и выглядел прескверно, а эта шарообразная горничная точно приказывала ему – хотя полностью подчинить его своей воле ей так и не удалось. Её шаги напоминали чавканье, её голос соответствовал бульканью, её чёрные, на выкате глаза…
Так мне говорили люди – обычные деревенские люди, несколько невежественные и преисполненные всяческих суеверий. Их домыслы и заявления были абсурдны, но совсем не верить им я не мог, поскольку сам столкнулся с диким ужасом – а про глаза этой чародейки я знал и сам.
Гарсон предложил отписать поместье церкви, но я медлил, всё ещё пребывая в раздумьях и до сих пор находясь под сильным впечатлением.
– Возьми эту адскую книгу, Ллойд, и поезжай в Париж. – Призвал я ОʼБрайена в рабочий кабинет своего деда, протягивая ему «Некрономикон». – Отвези её в Национальную библиотеку Франции.
– Почему я, Джордж? – Задал мне вопрос мой друг, художник и поэт таким тоном, будто я вынес ему смертный приговор.
