Что же ждало нас на самом верху? Вряд ли что-то хорошее, ибо я видел состояние своего верного союзника, который уже еле держался на ногах – да, Ллойд, несмотря на всю его показную весёлость и оптимизм, был гораздо более чувствительной натурой; тонкой и ранимой. Сейчас мой сердечный друг устал, но я увидел в его глазах, что он намерен вместе со мной довершить начатое.
Первым полез Ллойд, забравшись на деревянную стремянку. Он мог не говорить мне названий, ибо отсюда я видел хорошо.
«Пнакотские манускрипты», «Семь тайных книг Хсана», «Пикатрикс», «Бардо Тхёдол», «Хроники Акаши», «Тайны Червя», «Книга Эйбона», «Невыразимые культы» и даже редчайшая копия пергамента «Рукопись Войнича» – вот что пряталось на верхней полке! Но самой ужасной книгой, самой дальней и самой неприметной из всех являлся «Некрономикон», помещённый сюда кем-то против всех правил, ибо находился в самом конце, игнорируя сортировку по алфавиту – возможно, потому, что у этой книги не было автора (а тот, кто был заявлен в качестве такового, сгинул где-то посреди бескрайней Аравийской пустыни, находясь в поисках Запретного города, который древнее, чем поселения любой из известной человечеству цивилизаций).
Эта страшная книга была своего рода квинтэссенцией вселенского зла; пособием для начинающих чернокнижников и опасным (с риском для жизни – как физической, так и духовной) руководством по самой тёмной, самой чёрной магии. При виде её каждого из нас двоих охватила непонятная дрожь… Без сомнения, для меня как ценителя древности эта книга была настоящей находкой – но почему же мне так не по себе?
Переплёт «Некрономикона» был выполнен из натуральной человеческой кожи, но и это ещё было не всё: она была опоясана своеобразным ремешком, на котором был замок, ключ от которого лежал здесь же, на полке. И угол этот был, пожалуй, единственным местом библиотеки, куда никогда не проникал никакой свет.
– Говорят, она написана кровью – если это та самая книга, – Беспечно улыбаясь, приговаривал Ллойд, стоя на стремянке и поворачивая книгу в своих ладонях туда-сюда, внимательно, с превеликим интересом рассматривая её. – Люблю старину – впрочем, как и ты, приятель.
– Говорят и другое, а именно: что страницы её дегтярно черны, что поверхность этих страниц шероховата, точно на неё нанесён шрифт Брайля; что на них вписаны не поддающиеся никакой расшифровке символы и знаки, что… Но мы же с тобой взрослые люди, люди с высшим образованием – неужто мы поддадимся на всю эту магию слухов, на россказни и сущий бред не проверенных нам источников? У страха, как известно, глаза велики, и…
