Жена высказывалась прямо, как думала:
– Бегут в Валгаллу. От своих семей, от обязанностей.
Неужели от творческой работы тоже устают? Может быть, это заложено в генах человеческого существа – разность усилий мозга, и не надо противостоять природе?
Оказывается, природа отмеряет время жизни не зря. Когда искусственно достигаешь долголетия, превышающего норму, то начинаешь чувствовать пресыщение жизни, некую остановку. Да, мы расслабились от утомления в своем почти бессмертии. Дома у нас скучнее, поскольку ослабела энергия жизни, нет ужаса поражения и торжества победы, обостряющихся на границе угрозы существования. Мы уже не нуждаемся в усилиях для обеспечения своих потребностей. Описывать нашу историю проще – никаких событий, кроме спортивных и результатов творческих озарений. Конец истории все-таки скучен.
Мы достигли равновесия, гармонии в нашей жизни. Но в природе есть закон неравновесия, и только он двигает историю. Полной гармонии никогда не достигнуть. Куда приведет наше равновесие – пугающее, ибо так не бывает? Может быть, в нашем катастрофически дряхлеющем обленившемся мире придется возвращаться к тяжелому ярму работы для поддержания физических сил.
Наш мир, как и я сам, можем ослабнуть от потери энергии, хотя людей еще поддерживает радость сотворения новых вещей – будь то слово, звук или кисть, или гениальные догадки о будущем.
Говорят, революции приносят что-то новое, вливающее в кровь народа небывалые силы. Но так ли это? И у нас нужно новое возрождение, приток новой энергии, но его дадим не мы. Может быть, это будет смена нашего уставшего от бессмертия поколения на молодое и полное сил? Музыка тревоги и надежды всегда стремится к этой последней тайне – гармонии мира, и никогда не завершится.
Его мир потерял цель, и потому он здесь. Но этот мир может кончиться катастрофой, как и у нас. Ведь, мы – это обратная сторона двухслойного зеркала, которое может разбиться, и оба мира погибнут вместе.
Агент лежал на диване, в доме Близнецова, глядя в потолок.
Я потерял здесь все. С горечью вспоминаю жену, в безысходной вине. Нет, все-таки это не моя жена. И тоскую я о той, первой.
Отрицательная энергия насилия и постоянные угрозы войн – разве можно это принять? Оказывается, зря мы сожалеем, что нет у нас настоящей борьбы и подвигов. Разве здесь можно найти спасение его цивилизации? Его здесь нет.
Разве я приговорен здесь жить? Меня выдавили отсюда – им такой не нужен!
Но вынужден признать, в невыносимой обстановке есть общая для всех нас, человеческих существ, сила, способная держать на плаву – какой-то обывательский оптимизм общего дружного сопротивления, надежный и бессмертный, куда бы ни проваливалось человечество.
