Семья начинается с встречи незнакомых людей, которые узнают друг в друге близких. Он переехал к ней, в маленькую девичью квартиру. Странно, это была не измена, это была она, его жена. Он не знал другой, словно они открыли ящик Шредингера, и там оказалась она, а другая такая же исчезла в параллельном мире. Только с ней он мог быть самим собой.
Его поглощало влечение к ней. Для него она была не другого пола, а нечто снизошедшее свыше, подаренное небесами.
Однако вскоре он увидел и отличия. Его женщина боялась выглядеть не так, посвящала большую часть времени косметике, неутомимо искала все новые и новые кремы, пудры, помады для макияжа, и страдала, что из-за санкций нет европейских. Вздыхала, что он зарабатывает так мало, и заботливо вила гнездо, видно, считала своей целью сделать дом полной чашей.
Он не узнавал жену. Ту, в другом мире, – не терзали мысли о таких несерьезных вещах, как выглядеть (женщины все красивы – позаботились технологии красоты и не раздражающая жизнь), жить в достатке, для этого не было оснований, впереди путь семьи был осыпан розами, а не шипами.
Переубедить ее было нельзя.
У жены, как у всех здесь, сильно развито чувство долга.
– Меня все время мучает, – жаловалась она, – я должна, должна. Куда-то бежать, звонить, платить. Сестра больна, валит на меня свои болячки. Дома – несерьезный муж, протечки воды откуда-то сверху, может залить нас и соседей снизу. Вот подруга – живет одна в своей квартире в новом доме, и никаких забот.
Он крепко обнимал ее, стараясь утопить в объятиях ее раздражение. Она, как кошка, пережидала, когда перестанут тискать.
– Как у всех здесь, – стыдясь безответного порыва, говорил Агент. – У меня тоже постоянная тревога на работе, неумение управляться с детьми в школе.
– У тебя другое, среди людей и для людей.
Он старался отвлечь ее от личных забот.
– Вон у твоей соседки – куча детей и внуков, а она все бегает, и не жалуется.
Она злилась.
– Вот будет у меня куча детей, может, и я буду радостно бегать.
Агента дружески встретили в офисе Близнецова.
– Ничего, как-нибудь проживем, – успокаивал тот.
Наконец, можно было заняться тем, чем хотелось. Хотя здесь – нищенство, не замечаемое увлеченными идеей людьми, которым иногда подкидывали взносы неравнодушные сторонники.
Он был убежден: чтобы не было такого множества недовольных людей, которых он здесь увидел, и «отрицательного отбора» в структурах управления обществом, нужно применить систему воспитания и образования, как на его родине. Научить видеть всю огромную сферу истории человечества сразу, одновременно – прошлое, настоящее и, по возможности, будущее, а не упираться только в настоящее с целью победить.
