– Спасибо, – мне тоже грустно.
Я уже жалею о своем решении пойти в море. И считаю его опрометчивым. Так как трусиха я еще та: боюсь мышей и темноты. Но назад у меня дороги нет. Вернее, я не допускаю пути назад.
– Алло, Людочка, – звоню своей сестричке в Украину, – я ухожу в плавание на три – четыре месяца. Когда вернусь, обязательно позвоню.
– Как это ты в море уходишь? Зачем? Немедленно откажись! Виолка, сумасшедшая, ты же плавать не умеешь, – запереживала моя сестренка.
– Так я же не вплавь пойду в море, вернее, в океан, а на новом пароходе, – пытаюсь шутить, но меня душит легкий истеричный смех.
Я же нормальный человек, поэтому боюсь, отчаянно боюсь уходить в море. Даже такие сильные женщины, как я, боятся.
– Да ладно тебе, я не шучу. Немедленно откажись!
– Людочка, ты там насчет родителей узнавай, – не поддаюсь на провокацию. – Страшно мне за них, как они там? Живы ли они, сыты, не разбомбили ли их дом? Пожалуйста, выясни о них все, что сможешь.
– Я дозвонилась им три дня назад. Произошло какое-то чудо, что связь была. Так вот, они получили твою посылку с инсулином. Она, конечно, вскрытая, кондитерских изделий нет, но лекарство целое. Мамочка очень тебе за него благодарна. Знаешь, я думаю, наверное, придется мне самой ехать туда и забирать к себе.
– Подожди, там же война, куда ты поедешь? Должно же это когда-нибудь закончиться. Вот вернусь с моря, дом к лету расселим, получу квартиру, и заберу их сюда. А здесь так хорошо, спокойно. И ты даже не представляешь, сколько тут морепродуктов продается. Я никогда такого количества не видела и не ела. Ну, ладно, сестричка, до встречи. Хочу, чтобы ты знала: я очень люблю тебя. Ты у меня самая дорогая сестричка на свете, – мой голос предательски дрогнул. И я быстренько сворачиваю разговор, чтобы не разрыдаться в трубку. – Целую вас всех.
– До встречи. Я тоже тебя люблю. Виолка, береги себя, ты у меня одна. Нет, все-таки ты – сумасшедшая.
Положив на этом оптимистичном выводе трубку телефона, пошла пешком к тете, мудро решив, что по твердой земле еще нескоро придется походить. Нет, как все-таки много хороших людей на свете: они принесли маме посылку. Ведь могли же просто выбросить лекарство или продать. Там наверняка сейчас нет ни аптек, ничего. И эти ампулы на вес золота. А то, что конфеты забрали, так будем считать, это за доставку. Пусть кушают на здоровье. И вообще, как в таком хаосе, в войну, может работать почта? И зря Людочка назвала меня сумасшедшей. Я совсем не сумасшедшая. Мне просто нужно выжить. Очень нужно. Потому что без меня пропадут и сын, и родители. У меня просто нет другого выхода.
