Однако сегодня вечером во время выступления Лу Чэня, который разогревал сцену, первая его песня «Парящий голубь» заставила людей по-другому на него посмотреть, а следующей своей оригинальной песней он изумил весь зал и снискал овации!
Это все еще был тот Лу Чэнь, которого все знали?
Оба человека не могли поверить, не смели и не желали в это верить!
— Он… Откуда он совершил плагиат?
Спустя мгновенье парень Е сказал себе под нос:
— Я уже слышал что-то похожее, а ему еще хватает наглости называть это оригинальным?
Сестрица Хун с трудом заставила себя засмеяться, внутри же она ощущала презрение к умственным способностям напарника.
Чтобы узнать, был ли это оригинал, люди в зале могли использовать свои телефоны и проверить это. Лу Чэнь считался бы совсем отбитым, если бы он просто так хвалился. Ведь это хвастовство легко могли раскрыть, и как тогда бы он продолжил работать в баре с такой-то репутацией?
Что действительно ее поразило, так это то, что за время исполнения двух песен голос Лу Чэня, оказывается, никто не регулировал!
Чем в музыкальной студии занимался толстяк?
В ту же минуту в музыкальной студии.
Толстяк и официант были полностью ошарашены.
Они замышляли коварные козни против Лу Чэня, поэтому микшерный пульт был выключен и доносился необработанный звук. Они считали, что таким образом, Лу Чэнь покажет свою истинную природу и выставит себя на посмешище, а они останутся довольны.
Но они не ожидали того, что в итоге произойдет. Лу Чэнь не только не потерял лицо, но и вопреки этому добился одобрения публики. Уровень его игры и пения непонятным образом повысился во много раз по сравнению с тем, что было раньше!
Звук, доносивший через мониторные колонки, был более ясным, чем в зале бара.
Их шалости оказались напрасными. Да к тому же этот чертов Лу Чэнь запас еще и оригинальную песню!
Подавленный толстяк покачал головой и протянул руку, готовясь заново включить микшерный пульт.
Малыш Гао ухватился за руку и тихо спросил:
— Толстячок, ты можешь сделать его голос хуже?
Сильная зависть, подобно ядовитой змее, укусила сердце официанта, заставив его потерять рассудок.
Но толстяк еще трезво мыслил. У него не было такой ненависти к Лу Чэню. Он подпрыгнул от испуга, будто ему задницу прижгло, и нетерпеливо сообщил:
— Что за бред ты несешь, хочешь, чтобы я потерял работу? Нет, так не пойдет…
Если можно было настроить голос, чтобы он звучал хорошо, то, естественно, можно было его и испортить. Но это был бы слишком очевидный поступок, посетители ведь не идиоты?
