Толстяк неожиданно открыл глаза. Увидев официанта, он невольно нахмурился, снял наушники и раздраженно сказал:
— Малыш Гао, тебе разве не нужно снаружи принимать гостей, зачем ко мне прибежал, убирайся!
Он был звукорежиссером в музыкальной студии. В этой маленькой комнате даже Чэнь Цзяньхао вынужден был его слушаться.
Малыш Гао, конечно, знал про это. Он тотчас расплылся в улыбке и преподнес бутылку пива Kingway.
Толстяк без всякой благодарности принял пиво, окинул того взглядом и спросил:
— Выкладывай, просто так, ты, негодник, не любезничал бы. Чего хочешь? Предупреждаю заранее, если это какая-то мелочь, то обсудим. А если что-то серьезное, то я пасс!
— Это и впрямь мелочь…
Малыш Гао тут же воспрял духом, быстро подошел к толстяку и кое-что нашептал ему на ухо.
По мере того как толстяк слушал, его лицо становилось все более удивленным. Он как будто новыми глазами взглянул на официанта и произнес:
— И ты, хитрый негодник, считаешь это мелочью?
Малыш Гао подобострастно засмеялся:
— В самом деле мелочь. Я смотрю, этот юнец Лу Чэнь весь такой идеальный, ведет себя высокомерно из-за своего смазливого личика. Мы ему как раз преподадим небольшой урок, чтобы он знал, что в Красодневе нельзя полагаться лишь на свое лицо!
— Хм…
Толстяк с задумчивым видом кивнул, потер свой жирный подбородок и сказал:
— Дело молвишь. Ты говоришь, он красив, а поет не очень. И вместо того, чтобы пойти в Саньлитунь и торговать своим телом, он побежал в Хоухай, притворяясь музыкантом. Да еще и вынуждает меня, толстячка, подтирать за него задницу. Разве… разве не должно быть все наоборот?
Малышь Гао коварно улыбнулся и сказал:
— Да, да, ты, толстячок, слишком хорош для него…
Он вдруг изменился в лице и указал сквозь окно в студии, сказав:
— Лу Чэнь вышел на сцену!
Студия была отделена от сцены стеной, оборудованной односторонним зеркальным стеклом. Люди изнутри могли наблюдать, что происходило снаружи на сцене. А люди снаружи не видели тех, кто сидел внутри студии.
Человек с гитарой в руках уже дошел до центра сцены. Это был Лу Чэнь или кто-то другой?
— Толстячок, поспеши!
Малыш Гао впился глазами в Лу Чэня. Он все взволнованно подгонял толстяка.
— Чего суетишься!
Толстяк уставился на малыша Гао и произнес:
— Я знаю, что к чему. Не надо меня учить!
Говоря это, он выключил музыкальный пульт, отвечавший за звук на сцене. Индикаторы на микшерном пульте сразу потухли.
Барные певцы в Хоухае пели вживую даже под музыкальное сопровождение. Людям без каких-либо способностей очень тяжело было здесь выступать. Но голос певцов можно было неплохо отрегулировать и настроить в музыкальной студии, превратив его в конфетку.
