— Доброе утро, — поприветствовала я, укладывая в корзинку срезанный лист алоэ.
Сосед остановился и резко повернул голову. Судя по хмурому виду, он считал, что только откровенные идиоты называют утро добрым, даже если это самое утро наступило в полдень.
— Что ты делаешь? — бросил он.
— Наслаждаюсь работой в своем огороде, — с елейной улыбкой пояснила я и без того очевидную вещь. — Чудесно расслабляет. Как-нибудь попробуй завести свой огород. Очень рекомендую.
Он окинул меня недобрым взглядом, выразительно кашлянул и, сорвав с веревки белье, широкими шагами направился в дом. Так решительно и целенаправленно шел по кромке огорода, что грешным делом я подумала: не забыл ли завернуть за угол? Вдруг выйдет прямиком из калитки и на своих двоих уберется из Круэла, не забирая ни вещей, ни умертвия?
Я поймала себя на том, что наблюдаю за решительным проходом, затаив дыхание. Это было бы идеальной развязкой нашего нелепого соседства. Но увы. До меня донесся грохот захлопнутой двери. Он шибанул ею с такой силой, словно выместил на ней всю необъятную "радость" от нашей встречи.
Во второй половине дня громко позвонили в колокольчик, висящий на крюке возле калитки. Я щелкнула пальцами, заставляя засов отодвинуться. За дверью зазвучали звонкие женские голоса. Под действием заклятия сама собой отворилась неприятно скрипнувшая входная дверь.
На пороге под жестяным козырьком, занеся кулак удивленно хлопала глазами девица в светлом платье и соломенной шляпке. За ней мяла в руках зонтик от солнца ее подружка.
Дочь главного лекаря Эльза и падчерица хозяина ателье Гретта всегда приезжали без договоренностей. Обе учились в женском пансионе недалеко от столицы и в прошлом месяце вернулись домой на каникулы.
— Привет, Агата, — разжав кулак, с улыбкой Эльза помахала рукой. — Я за эликсиром красоты.
— А я со списком от матушки, — высовываясь из-за ее плеча, пояснила Гретта. — Можно войти?
— Конечно, — с гостеприимной улыбкой кивнула я. — Добро пожаловать.
За спиной раздался категоричный щелчок запертого посудного шкафа. В прошлый раз Эльза кокнула чашку с голубым цветочком на боку, и тетушка Петунья тонко намекнула, что девицы, конечно, могут пожаловать в дом, хоть с добром, хоть с чем угодно, но на облепиховый чай пусть не рассчитывают. Посуды для чаепития из ее шкафа мы все равно не добудем. Разве что из шкафа соседа. Что тоже весьма сомнительно.
— Список, — потребовала я от Гертруды.
Она с азартом вытягивала шею и смотрела в окно, словно между кустами выросло что-то интересненькое, о чем я сама не имела понятия.
