Через несколько секунд вижу подругу на огромной роскошной кровати – постельное белье немыслимой красоты! Огромные белые цветы – то ли розы, то ли пионы, то ли магнолии на зеленом фоне. И такого же цвета лицо Маргариты.
– Не пойму, почему ты… такая…
– Не пугайся, маска у меня, новый рецепт – омолаживающая. Ты же знаешь – я должна молодо выглядеть, соответствовать «своему». Пока нашу разницу в возрасте не все замечают, но, когда замечают, то думают, что она раза в два меньше, чем на самом деле. А такого результата – ой как не просто добиться! А недавно, представляешь?! – какая-то бабка в магазине подумала, что это мой сын! Так если б просто подумала! А то ведь вслух произнесла!! Я ее чуть не убила!
Маргарита продолжала рассказывать про тупую «бабку», возмущаясь попутно, что со стороны ее возлюбленного не последовало никакой – «то есть, абсолютно никакой реакции!», как она из-за этого с ним поссорилась, как выбежала из магазина, даже не взяв купленные продукты, как ловила такси под дождем, а он – «а он! – ты только представь! – даже не попытался меня догнать!»
– Ну, успокойся! Помирились же?
– Конечно! Куда ж он от меня денется? Я его во всех отношениях устраиваю, особенно в интиме, – пытаясь изобразить улыбку, что плохо удавалось из-за стягивающей маски, кокетливо произнесла Маргарита. – Хотя, знаешь, последнее время что-то не так идет. Заскучала я с ним. Во всех отношениях, – многозначительно добавила она. – И без алкоголя и крема уже не обхожусь. А ты знаешь, КАК на меня алкоголь действует – я всем голливудским звездам фору дам! – уверенно заявила Маргарита и для большей убедительности стукнула рукой по стоящей рядом тумбочке. Потом подробно рассказывала про новую мебель, про поездку в Таиланд, про то, как отремонтировала квартиру, которую сдает, и теперь «сдавать ее можно будет гораздо дороже».
Через какое-то время я начинаю засыпать и, услышав слова «завораживающая история», изо всех сил пытаюсь поймать нить разговора.
– Ты о чем? Что за «завораживающая история»?
– Я про фильм! Ты слушаешь или нет? А что-то тебя плохо видно – темно как-то.
– Да я на кухне без света сижу.
– А-а. Ну, так вот, фильм просто…
Продолжения фразы я уже не услышала, потому что в планшете села батарейка. И во мне, кажется, тоже. Вытряхнув пепельницу в ведро для мусора, шлепаю в комнату, ложусь. Скрючиваюсь под одеялом – ноги ледяные. Да-а, Маргарита умеет рассказывать – заслушаешься! Ей бы книги писать! Давно советую. И муж ее советовал. Он называл ее Марик. Или Мара. А она просила называть ее Маро – с ударением на «о». И принципиально без «г» – считала, что «г» очень жестко звучит в женском имени. Девчонки-однокурсницы завидовали ей – умница-красавица, талантливый муж-музыкант, квартира, машина, гастроли заграничные, тряпки моднючие. Чего еще желать? А муж-то – талант был, но пил по-черному, год от года все чаще, больше и дольше. Она его, как могла, вытаскивала из запоев, и, как ни в чем ни бывало, регулярно крахмалила рубашки, носила на концерты термос с крепким чаем, ноты и всю необходимую музыкантскую атрибутику. Никто и не подозревал об их проблемах. Закончилось все неожиданно и страшно – в сорок с небольшим он умер. Скоропостижно. А наша Маргарита, через год сняв траур с тела и лица, решила начать «вторую» жизнь. Через пару лет – третью. Какая сейчас жизнь была по счету, я уже не знаю – сбилась. Знаю, что в последней связи ее радовало то, что она не путалась в именах – ее новая пассия был полным тезкой ее покойного мужа. Была ли Маргарита-Мара-Маро счастлива? Или только пыталась выглядеть счастливой? Где-то у меня была фотография, где мы втроем – Мара, ее муж и я гуляем на Ленинских горах. Там она точно выглядела счастливой! Встаю, иду на кухню, включаю свет, чайник, лезу на антресоли, достаю коробку, в которую много лет назад сложила черно-белые фото. Господи, сколько же тут их! Ладно, завтра посмотрю. То есть уже сегодня…
