Чувство эйфории, которое у меня возникло по пути, напрочь накрыло мои глаза какой-то розовой плёнкой; я шёл по дороге, но на самом деле мой разум был где-то далеко, наверное, слишком далеко, что я решился на такой отчаянный, нисколько не похожий на меня поступок. На этой плёнке были замечательные картинки: я стучу в дверь, однако вместо одной розы у меня целый букет, да и сам я симпатичнее, чем обычно являюсь себе в зеркале; открывается дверь, и появляется Летта, её волосы, слегка вьющиеся, плавно скользят, гладя плечи, от дуновения ветра, лицо выражает загадочность, а глаза смотрят прямиком в душу.
– Привет. Это тебе – непринуждённо, с небольшой хрипотцой в голосе (может быть, даже брутально).
– Как? Мне? Но…как же ты догадался? Это мои любимые цветы!
– А я знаю о тебе больше – перейдя на шёпот – чем ты можешь себе представить – и наклонился к ней, чтобы передать этот замечательный букет.
Она приняла его, и наши лица оказались совсем близки друг к другу. Небольшая пауза, неловкое молчание. И вот она заключила мои губы в жарком поцелуе.
Мечтая о своём успешном признании в любви, иногда шевеля губами, уж очень увлёкся, я подошёл к заветной многоэтажке. «Тааак-с, мне, если не изменяет память, нужно на пятый этаж». Я открыл двери, сердце начало стучать немного сильнее, чем обычно, с каждой ступенькой, с каждым лестничным пролётом оно стучало то подобно вальсу (раз-два-три, раз-два-три), то внутри меня на органах играл хардкор барабанщик, а вместо «бочки» от ударной установки было как раз-таки моё сердце, и оно сотрясалось больше всего. К моменту, когда я подошёл к двери Летты, от брутала в моих мечтах остался лишь блеющий ягнёнок, да и букет, как тыква из «Золушки», снова стал одним цветком, но справедливости ради стоит заметить, что количественное различие никак не убавило его красоты – я крайне старался, когда выбирал его, быть может, свёл продавца с ума, и он сейчас проклинает меня.
Итак, я подошёл к двери. От тишины на лестничном пролёте было слышно, как я ежесекундно глотал слюну от волнения. «Как же тяжело. Я думал, что будет проще…». Переминаюсь с ноги на ногу, в моём сжавшемся сердце не нашлось храбрости, а она так сейчас нужна. Я развернулся и начал спускаться на нижний этаж, но потом развернулся и снова поднялся и подошёл к двери. Это продолжалось несколько раз. «Уууух, так, Летта, безумно красивая, ты, я, мы вместе, если не вместе, то я все равно это самое, ну, ты поняла…ааааа!» – тихонько заорал я от каши в своей голове и неудачной репетиции перед соседской пепельницей, которую он сделал из жестяной банки из-под морепродуктов. «Так, засранец, на счёт три ты стучишь, а там как пойдёт. Раз. Два. Три».
