- Нет, разумеется, но это, как вы сами сказали, вопрос одной лишь анатомии. И я, конечно, стал бы лечить ее, будь она умственно всего лишь лисицей. Но вслед за тем я бы все-таки предложил поместить ее в какое-нибудь специальное заведение. Это единственное разумное решение, поверьте мне! - заключил он, настойчиво глядя на меня.
Не начал ли он тоже верить в чудо? Или же это был всего лишь совет... и совет не совсем бескорыстный? Я ответил, пряча от него глаза:
- Нет, нет, это невозможно. В приюте она наверняка погибла бы. Как погибнет и в лесу, если останется там. Она нуждается во мне.
- А вы, вероятно, в ней? - спросила Дороти тоном, который показался мне слегка ядовитым.
- Да, наверное, - сказал я просто. - Я привык к ней.
Мину, сиамский кот Дороти, терся о мою ногу. Я погладил его, улыбаясь хозяйке.
- Вот если бы Мину пропал, разве вы бы не скучали?
- Да, верно, - согласилась Дороти и, словно эти слова, определившие природу моих переживаний, успокоили ее, так же дружески улыбнулась мне в ответ. Хотя тут же и добавила: - Но это ведь не совсем одно и то же, разве не так?
Я улыбнулся еще шире:
- Да, не совсем...
Мину вспрыгнул ко мне на колени и, ласкаясь, замурлыкал. Мы с Дороти теперь глядели друг на друга понимающе, как сообщники. Она сказала:
- Мне бы очень хотелось увидеть ее, когда она вернется в замок.
- А вы думаете, она вернется? - воскликнул я.
- Мину часто сбегает из дому, но всегда возвращается.
- Сильва не кошка, она дикая лисица, - озабоченно возразил я.
Дороти участливо погладила меня по руке.
- Вам будет легче ждать ее, если я в один из ближайших дней составлю вам компанию?
- А кто же будет ухаживать в это время за вашим отцом?
- Во вторник к обеду приглашен настоятель, - напомнил ей доктор.
- Тогда я приеду к вам в среду, - решила Дороти.
Мысль о ее приезде немного успокоила меня. Ночью я довольно крепко спал. В понедельник работа на ферме всецело заняла меня на весь день. Вернулся я очень усталый, но то была приятная усталость. После ужина я сел у камина и попытался читать. Напрасная попытка - тревога вернулась ко мне. Я старался подавить ее, как вдруг робкое царапанье в дверь заставило меня вскинуть голову. Звук повторился еще и еще раз. С бьющимся сердцем кинулся я открывать. Это была Сильва.
Она проскользнула внутрь, как тень, и так же неслышно улеглась на пол у камина. Дышала она учащенно и тем не менее почти спокойно. Но вид ее надрывал сердце: злосчастная рубашка была изодрана в клочья, из-под которых виднелась расцарапанная, кровоточащая, вся в репьях и колючках кожа. Она лежала на боку, в усталой, расслабленной, отдыхающей позе гончей после охоты, откинув назад голову с разметавшимися волосами. Лежала с закрытыми глазами, дыхания ее не было слышно.
