Помню, году в двадцатом, я заступал в дежурство начальником караула, так эти гребаные шумовки верещали на каждого зайца, что проползал под ограду. Еще бы, у нас на складе росла черника и видимо какая-то особо сочная трава, на месте где регулярно проливали керосин. По округе то все съедобное выгребли пенсионеры-грибники и военнослужащие решившие подзаработать продажей черники и грибочков, так что зверье лезло чисто пожрать и обратно в нору.
Эх, сейчас наверное все самые хитрые, уже весь подножный корм посжирали. Особенно деревенские, для которых выйти в лес за ягодами скорее обычное дело, нежели развлечение выходного дня, как для городских.
— Вкусно, — коротко отозвался Минер, пожирая сваренный наспех рис. Милана, проведав девочек, вернулась и сразу взялась за готовку.
Данька и Вишня все косились в ее сторону. Вон как глазки заблестели, ну да и пусть. Молодые и здоровые мужики, найдут себе еще девок, а Миланку портить не дам, моя баба. Даже странно как-то, всего ничего знакомы, но как-то подсознательно ощущаю, что мое. И ведь, хитрюга такая, ходит, носит мою старую армейскую футболку, которая ей чутка великовата, и ни о чем не парится. Как и не было утреннего похищения… Хотя наверняка понервничала, да и грязь ощутила. Не физическую, а моральную. Не каждый ж день с дефки лифчик срывают с явным намерением потискать то, что под ним скрыто. А скрывать, все же, было что.
Заметив, куда устремлен мой взгляд, Вишня тихо усмехнулся, а когда Миланка ушла, пояснил. Оказывается наша дорогуша не брезговала хирургической пластикой и подтяжкой груди. Все же после родов и вскармливания грудью, формы обвисают и становятся менее аккуратными, а здесь же, все как на картинках из журналов. Однако, наиболее важным замечанием были зубы. У Миланы ровненькие и красивые зубки.
Казалось бы, в чем проблема, зубы как зубы, однако, во время беременности у женщин страдают как раз зубы и кости, ведь ребенок забирает весь кальций из организма матери. Так что два варианта, либо Вика приемная, либо Милана очень сильно заботилась о своей внешности.
— Пойду чтоль отолью, — усмехнулся Минер, оставив кастрюлю с мылом на плите. Вишня тихо начал похихикивать, явно понимая то, что не понял я.
Вернулся парень уже через минуты четыре, с краснющим следом на щеке. Фельдшер уже заржал в голосину. Оказывается этот хитрожопый хотел подкатить к Виноградовой, а та его грубо отшила.
— Бой-баба, — усмехнулся Данек, потирая щеку.
