— Никос, — дорогу нам преградил высокий взрослый мужчина, в возрасте уже, еще и борода седая да длинная лет ему добавляет, однако стариком назвать встреченного язык бы не повернулся. Мужчина, судя по виду, привык командовать, излучает силу и уверенность в себе. Это чувствуется и в развороте плеч, и в широко расставленных ногах, и во взгляде, каким он сверлил нас с Никосом. — Ты куда девку ведешь? — громко поинтересовался мужик.
— Здоровьица, Фирел, — поприветствовал Никос. — В лес идем, слязнов охотить.
— Как это? — крякнул Фирел. — А девка тебе там зачем?
— Племянница то моя, из Лисовиков утром приехала. Не видались давно, вот и поговорим в дороге.
— А бабы сказывали, голая она утром по деревне хаживала! — напирал Фирел.
— Тю, злословницы! — сплюнул на землю Никос. — Скупаться она решила, да одежу в речку-то утянуло, а неча на край класть! — Никос хмуро на меня посмотрел, а я прям прониклась, потупилась и разве что ножкой не шаркала. — Так в моей рубахе шла, а не голая, слушай ты этих пустобрех! — махнул он рукой.
— Ты, Никос, прости, что расспрашиваю, знаешь же, в ответе я за всех, должен знать, ежели что случается.
— Да я разве возражаю? Все ответил честь по чести, сам хотел вечером зайти, да ты опередил. Ладно, Фирел, идти нам надобно, а то слязны на ночевку попрячутся, сам знаешь, они после полудня недолго гудят.
— Заходи, Никос, — освободил дорогу Фирел. — Побалачим, племянницу бери, познакомишь.
— Она у меня девка образованная, да сговоренная уже, — возразил Никос. — Дома будет сидеть! — рубанул он и зашагал дальше по тропинке.
До самого леса мы больше не разговаривали, Никос хмурился своим мыслям, а я размышляла о своем незавидном положении. Что произошло, что меня перенесло в этот мир? Или все произошло, как и говорила мама, то есть меня просто притянуло обратно? Странно, столько лет прошло. Честно говоря, я верила маминым рассказам только в детстве. После ее смерти еще пару лет ждала чего-то такого разэтакого, а потом постепенно решила, что все было игрой. Нашла для себя объяснение ранней смерти мамы и пришла к выводу, что она просто болела чем-то тяжелым и неизлечимым, и потому придумала для себя и меня заодно другой мир, разговоры о котором нас сблизили, позволили нам провести кучу времени вместе в обсуждениях, в изучении другого языка, традиций и особенностей придуманного мира. Да, мама с малолетства вбивала в меня нормы этикета, абсолютно не соответствовавшие обстановке, в которой я жила. Но я все учила без пререканий и с большим усердием.
