— Может, остёрцы. Может, и свои… — пожала плечами Оляна и тоже отпила из кружки своей, морщась, словно гадость какая-то там была. — Схватка случилась. Княжича хотела она отбить и в Велеборск вернуть. А там… Кто его знает, что делать собиралась. Она как узнала, что Чаян-то к Елице ластится, так сама не своя стала. Я говорила ей: вздор придумала вместе с Эрваром своим. Так вот…
Женщина вздохнула, махнув рукой сокрушённо.
— И что же? Тело ей не отдали, получается? — Вышемила сложила руки на коленях, не зная даже, куда их деть.
Хотелось ёрзать на месте, словно тревога вспыхнувшая во всё тело разом иголками впивалась. И сердце колотилось так глухо, тяжко: жалко было Радана жуть как. И в голове мысль о смерти его не укладывалась — всё ворочалась, будто жернов мельничный пустой.
— Не отдали, — Оляна глянула в окно, что впускало в горницу тихие звуки со двора.
Там почти никого и не появлялась сегодня, хоть и пытались дружинники да челядь вести себя, как обычно. Да и они чувствовали недоброе, а потому показывались на глаза гораздо реже, словно вспугнуть боялись ещё большее лихо.
— Так что ты Зимавин порог не обивай пока. Она не в себе теперь дюже, — продолжила женщина. — Как весть эту Эрвар принёс, она и слова больше никому не сказала. И мне даже. Так вот и ходит только рядом с ним. С ним, может, и говорит о чём-то. Взгляд у неё сейчас… страшный.
Смотрела Зимава и правда теперь совсем уж безумно. И спокойно, кажется, и в то же время понятно становилось, что в душе её сейчас пустота неизбывная. Не знала, конечно, Вышемила, что значит сына терять. Но и представить могла, какая боль терзает сестру.
Придёт ли в себя теперь?
— И что мне делать? — она снова взглянула на Оляну, своим вопросом заставив ту вздрогнуть. — Зимава велела мне домой возвращаться, как только приедет она вновь в Велеборск. А сейчас… Как оставить её?
— Стало быть, возвращайся, раз велела, — в голосе женщины прорезалась знакомая твёрдость, которой она, верно, набралась от Зимавы. — Ждать тут нечего. Не нуждается она в тебе. Иначе позвала бы. А как, может, разрешится что, так и пришлю тебе весточку в Логост.
— Что ж я родителям скажу? — забилась в груди тупая, словно обух топора, паника.
Ведь отец, как узнает, что стряслось с дочерьми обеими — неведомо что с ним самим станет. А уж что о матушке говорить, хоть та порой и проявляла стойкость поболее него. Что у Зимавы, что у Вышемилы, жизни под откос пошли, и только теперь гадать остаётся, чья быстрее с самую пучину скатится. Если Леден не приедет в Логост свататься, то выйдет всё совсем нерадостно. Одна на него надежда.
