— Я так скучала. Так скучала… — Зимава и хотела бы прижать его к себе сильнее, да боялась, что просто раздавит таким усилием.
— Я тоже скучал, матушка. Почему ты со мной не поехала? — Радан отстранился и посмотрел не по-детски серьезно в её глаза.
Как же вырос за эти луны! Вытянулся как будто и лицо его чуть поменялось, стало взрослее. Всего на чуточку — но и это было заметно.
— Я не могу. Не могу, не позволяет мне княжич с тобой быть. Но скоро всё закончится. Всё, слышишь? И мы вместе всегда будем.
— Я хотел бы, чтобы ты в Остёрск ко мне приехала, — улыбнулся мальчик, гладя её по голове поверх сползшего уже на сторону платка.
— Я тоже так хотела… — она осеклась. Горечью пронеслось в груди воспоминание о Чаяне и о том, что не сбылось. И уж теперь не сбудется, верно. — Тебе плохо там одному? Страшно?
Она слегка встряхнула сына за плечи. Но тот покачал головой.
— Без тебя плохо. Но там все хорошие. И учили меня кмети уж побольше, чем наши, — он выпятил губу, выказывая обиду на Велеборских воинов, которые хоть и возились порой с княжичем, да не слишком охотно: мал ещё даже для отрока.
— Не обижали тебя?
— Нет же! — возмутился Радан. — А ещё Елица туда приехала. Красивая такая. Она приехала, а ты не можешь!
Зимава снова его в охапку сгребла, унимая негодование. Кабы могла она объяснить ему всё, что на сердце камнем лежало. Да разве поймёт сейчас, в годы свои малые? Она окинула взглядом двор, где уже собрались и кмети, что с Зимавой приехали, и поняла вдруг, что нет здесь Эрвара и людей его. Неужто разминулись на дороге какой? Ведь должны были Радана встретить и с ним сюда вернуться. Поселилась тут же тревога в душе: как бы ничего дурного не случилось. Но и её теперь застилала радость от того, что Чаян всё ж обещание сдержал, что бы в жизни у него ни творилось. И отступила как будто жгучая на него обида — вновь под натиском сожаления, что не получилось его удержать. Да теперь уж как-то придётся без надежды на его благосклонность жизнь свою устраивать.
Дав наобниматься с Раданом, подошёл кметь из тех, что привезли его сюда. Окинул Зимаву пытливым взглядом, потрепал по макушке мальчика — и сразу видно стало, что и правда никто его не стращает, никто зла причинить не хочет.
— Два дня вам даёт Чаян повидаться, — проговорил он сухо. — После назад поедем. И вот ещё…
Он сунул руку в поясной кошель и вынул оттуда свёрнутый трубочкой листок бересты тонкой. Вложил в ладонь Зимавы и, опустив взгляд на Радана, который смотрел на него едва не с обожанием, подмигнул ему.
