И захотелось вдруг, чтобы мать ушла. Зря, видно, он посчитал, что она к Елице теплом проникнется, как только парой слов обмолвится с ней. Уж слишком большую тень бросали поступки Борилы на дочь, которая вынуждена была сейчас за него отвечать.
— И ты туда же, — княгиня усмехнулась с укором в изгибе красивых губ. — Ладно Чаян, у него сердце горячее, всё рвётся куда-то. Очаровала его княженка, верно, тем, что до сих пор подол перед ним не задрала. А ты? Ты чего хмаришься? И защищаешь её.
— Попусту я не стал бы это делать, — буркнул Леден. — Да и что я? Не живой, что ли?
Княгиня так и ладонь к губам прижала: он краем глаза заметил, хоть и не смотрел на неё. Подошла, обняла за плечи и прижалась щекой к спине.
— Живой, конечно, — шепнула. — Просто ты рассудительный и не такой ветреный, как он.
— Может, тогда тебе надо прислушаться к моим словам?
Любогнева кивнула смиренно и вернулась на лавку у стола.
— Так расскажи мне, куда вы после веча путь держать будете? Раз Сердце не сыскалось до сих пор.
— В святилище, что недалеко от Яруницы лежит. Туда нас дорога ведёт. Может, там другую ниточку отыщем.
Княгиня и с места не двинулась, а всё равно как будто дёрнулась где-то внутри. Растеклась бледность по её губам, а пальцами она крепко стиснула край Божьей ладони, словно опору найти хотела.
— Так нет там ничего, — проговорила испуганно. — Давно уж нет. Да и как Сердце может быть на наших землях? Ведь его украли.
— Ты что-то знаешь о том капище? — насторожился Леден.
Уж того, как поменялось лицо матушки, стоило ей только услышать о покинутом святилище, наводило на большие подозрения.
— И раньше мало кто знал, а теперь и подавно. Сердце там хранилось испокон веку. А как пропало оно оттуда, так и сгорело капище в тот же год, — тихо ответила Любогнева и встала поспешно, собираясь, видно уходить.
Леден дорогу ей преградил, собираясь теперь уж выведать всё, что можно.
— Ни ты, ни отец нам ни разу такого не говорили.
— Потому как только мы знали. И… жрицы. Которые теперь уж умерли обе. Другим незачем! — вновь вернулась к матери твёрдость голоса.
— Стало быть, ты считаешь, что нечего там искать?
Мать вскинула подбородок, снова ярясь на что-то.
— Говорю же, водит вас княжна эта за носы. Головы дурит. Может, знает она давно, где Сердце, а вас только впустую мотает.
— То мы поймём.
— Я очень на это уповаю. Что хотя бы ты подвох распознаешь. Чаян уж не сможет, видно.
Любогнева всё ж обошла его и покинула горницу. Показались некоторые её слова справедливыми. Но и не верить Елице Леден не мог. Да вот теперь невольно присматриваться к ней будет ещё внимательней.
