Я не готовилась. Не готовилась, но делала все, чтобы в конце концов она ушла. Не знаю, почему она терпела это, может, ей просто нравилось страдать, может, хотелось меня исправить, вылечить. Только это уже не вылечишь. Эта пассивная агрессия уже проросла в меня, плющом сдавила внутренние органы и теперь поддерживала мое тело вместо позвоночника и не давала ему свалиться на землю бесформенным мясным мешком.
Хлопнула входная дверь – мать вернулась с работы.
– Ты опять куришь в квартире?
– Она бросила меня, – игнорируя ее вопрос, отвечаю я.
Не смотря на нее, я знаю, что она садится рядом, достает себе сигарету из пачки, поджигает и молча затягивается, показывая, что готова слушать меня. Повернувшись, я некоторое время смотрю на нее, надеясь, что она все поймёт и уйдет к себе, но в итоге не выдерживаю. Я знаю, что она будет говорить мне, знаю, но все равно рассказываю, все равно жалуюсь ей. Из ее слабых утешений я выношу сейчас лишь одно – ей не жаль, она довольна, рада, что все случилось, как она и говорила – меня подвели так же как подводили ее.
Она не понимает, что сама была виновата, в том, что ее оставляли, как сейчас виновата я. Виновата, что позволила ей проецировать свой дерьмовый опыт на себя и испортила жизнь хорошей девушке, которая пыталась мне помочь, пыталась оградить меня от ее влияния.
Но уже не от чего было ограждать, вот в чем была правда, которую я так долго не хотела принимать. Я перевела усталый взгляд на свою мать и мне показалось, будто смотрюсь в зеркало, в котором отражалась моя копия. Постаревшая на 20 лет, скуривающая по пачке сигарет в день, оттолкнувшая и потерявшая всех, кому была дорога, копия.
Мама, сколько же тебя во мне? Как глубоко ты забралась в мою черепную коробку? Твои движения, твои слова, твои мысли, твои страхи – все это постепенно, год за годом переходит ко мне.
Однажды, если депрессия не заберет тебя раньше, я войду в твою комнату, накрою твое лицо подушкой и освобожу наконец нас обеих. На похороны я надену твое черное платье, твои лаковые черные туфли, посмотрюсь на твоё отражение в зеркале в коридоре и займу наконец твое место. После моя дочь займет мое, как ты заняла место своей матери.
От страха сдавливает горло, дышать становится тяжело тем более дымом, но я все равно затягиваюсь в очередной раз, пытаясь успокоить колотящееся о грудную клетку сердце. Отворачиваюсь, не в силах больше смотреть на нее. Никогда раньше мое будущее так не пугало меня. Ни когда я не поступила в нормальный ВУЗ и пошла в местную шарагу, ни когда бросила ее ради сомнительной работы в клубе – никогда я так не боялась своего будущего, как сейчас, когда я разглядела себя в своей матери. Когда поняла, что в этом будущем меня ждет не только низкооплачиваемая, тяжелая работа, дешевые сигареты вместо еды и дерьмовая квартира, но и одиночество, неспособность быть с кем-то и чувствовать себя счастливой или по крайней мере удовлетворенной. Я с ужасом смотрела на свои руки, держащие сигарету, с трудом осмысливая происходящее.
