— Прости, — шепчу я, слизывая капельки крови с руки.
Поворачиваюсь к папе. Он выглядит еще хуже. Оперся рукой о машину, опустил голову. И тяжело дышит.
— Папа!
Он отмахивается:
— Все хорошо.
Подойдя к нему, я жду, чтобы он на меня посмотрел. В этот момент я даже забываю о лебеде. Лицо у папы красное и потное.
— Тебе же только что было холодно. Ты дрожал в холодной воде. Тебе не может быть так жарко.
— Все хорошо, — повторяет он.
— Позвонить маме?
— Нет.
Он выпрямляется, чтобы показать мне, что он в порядке, но я вижу, как он морщится от каждого движения.
— Просто этот парень тяжелый, вот и все.
Папа с трудом улыбается, пытается обратить все в шутку, но при этом избегает моего взгляда, и я ему не верю. Он делает шаг в сторону водительского сиденья. Но я не даю ему сесть в машину.
— Я звоню маме, — говорю я, роясь в карманах в поисках телефона. — Или дедушке, он ближе. Кажется, тебе не нужно садиться за руль.
— Все нормально, — твердо отвечает папа. — Я могу доехать до дедушки, да и до дома тоже. Прекрати волноваться.
Я не отпускаю его руку. Только так я могу помешать ему сесть в машину.
— Мама говорила, что ты болен. Сказала, тебя отпустили домой с работы.
— Правда? — Папа вытирает со лба пот, его глаза сердито сверкают. Потом вздыхает, прислоняется спиной к машине и смотрит на меня. — Я промок и замерз, а птица была очень тяжелой, вот и все. И чем быстрее мы доберемся до дедушки, тем лучше, правда? Иначе лебедь умрет.
Я неуверенно киваю, а он поворачивается, чтобы открыть дверь. Я окидываю взглядом парковку. Тут по-прежнему никого. Вдруг я понимаю, что хочу поскорее выбраться отсюда, отвезти папу куда-то, где есть еще люди, кроме меня.
— Если тебе не станет лучше, я позвоню маме, — предупреждаю я.
— Ладно, — снова отмахивается папа.
Пока он садится в машину, я внимательно наблюдаю за каждым его движением. Папа немного хмурится, но лицо остается непроницаемым. Если он и обеспокоен, то старается мне этого не показывать. Но такое случается уже не первый раз. Мама сказала, что, когда он подрезал деревья в городском парке, у него начались боли в груди. Вот почему его раньше отпустили с работы. Я сажусь в машину, не спуская с него глаз. Потом оборачиваюсь и смотрю на лебедя. Тот не шевелится, но все еще тихо шипит. Я слегка касаюсь его крыла, всей душой надеясь, что мы успеем добраться до дедушки.
Когда мы выезжаем с парковки, папа пытается мне улыбнуться.
— С ним все будет в порядке, — говорит он, кивая в сторону лебедя.
