Это случилось 31 декабря. Надя уже собиралась встречать Новый год одна: соседки по общежитию разъехались по домам, по гостям. Она наготовила, напокупала себе разных вкусностей, взяла напрокат маленький телевизор в соседней комнате и в 10 уселась за стол провожать. Надюша слопала уже половину тарелки с селедкой под шубой, как в комнату ворвалась Аринка по прозвищу Медвежонок. Она была маленького роста, круглолицая, с большими карими глазами и низким грубоватым голосом. И этот голос никак не вязался с ее миниатюрной внешностью.
– Мишка, ты что здесь делаешь? – вздрогнув, спросила Надя.
– Забыла фотик. А ты одна? – Арина взяла фотоаппарат с полки и положила к себе в сумку. – Так, давай собирайся, бери все с собой, пошли к нам. Не фиг сидеть одной в Новый год.
– Ты уверена? А твои друзья? Они не будут против?
– Ты всем нравишься, никто не возражает. Одевайся, время!
Медвежонок помогла Надежде собраться, и они побежали по морозу до Фаиной квартиры две остановки. Фая была одногруппницей Мишки, дочь богатых родителей, живших в одном из крутых коттеджей в пригороде Челябинска, купивших дочери двухкомнатную квартиру рядом с универом. Они были близкими подругами, обе с азиатскими корнями: Фаина – с татарскими, Арина – с грузинскими. Медвежонок гулко постучала кулаком в подружкину дверь, из-за которой доносились звуки музыки, голосов и смеха. Фая появилась в приоткрытом проеме и со словами “Надюха, привет! Вот чудик, кто же встречает Новый год один?! Давай сюда!” затащила Надю за рукав в прихожую.
Внутри было шумно и душно, балкон приоткрыт, и с предновогодней улицы несло студеным праздником, еще кто-то из прохожих спешил в гости, громко обсуждая что-то с попутчиком. Звук у телевизора был выключен, играла музыка. Квартира была маленькая, хрущевка, в которой делали ремонт в последний раз, наверно, еще в советские годы. Окна, двери, полы, плинтусы были еще деревянными, краска на них облупленная, наложенная в разные времена в несколько слоев: из-под белого слоя, виднелась желто-коричневая краска, под ней что-то темно-коричневое. Обои были выцветшего голубого цвета с домиками в кусочках елового леса, потолки беленые, в мелкую крошечку. В ванной нижняя часть стен была выкрашена в темно-синий, выше опять известка. На кухне та же история. Но на окнах висели уютные в мелкий цветочек занавески с тюлью из однотонного молочного капрона, в комнатах тоже воздушный невесомый капрон и однотонные молочно-золотистые шторы: наверно, когда в окна светит солнце, они сияют и искрятся, словно обсыпанные золотой пылью. Надя улыбнулась про себя, и в этот момент что-то побудило ее повернуться и посмотреть в сторону двери. На пороге комнаты, снимая куртку, стоял высокий симпатичный парень. Он кого-то приветствовал, что-то говорил кому-то, но смотрел он на нее и не думал отводить взгляд в сторону. Глаза у него ярко-голубые. Тогда Надя еще не знала, что такое голубые глаза. Она смутилась, кто-то позвал ее, включили звук телевизора, президент сказал речь, загудели куранты. Надя отвлеклась, вместе с другими девчонками торопливо писали записочки с желаниями, сжигали, бросали в шампанское и выпивали до дна.
