Все хирургические инструменты — реликвии его прошлого — хранились в стеклянном шкафчике на стене. Аптекарь регулярно их стерилизовала и заворачивала в плотные зеленые полотенца. Инструменты блестели, как новенькие: пользовались ими редко. Хирург любил разворачивать зеленые свертки, перебирать всю коллекцию, раскладывать инструменты по величине и назначению, осматривать, поворачивая к свету, словно оценивая, можно ли еще ими оперировать, после чего, не в силах долее игнорировать нелепость происходящего, говорил аптекарю:
— Прокипятите инструменты в автоклаве, — и швырял их на поднос.
— Да, сагиб.
Стерилизовали инструменты гораздо чаще, чем использовали, но аптекарь не жаловалась. Послушно заворачивала их в полотенца, помещала в сетчатые железные коробочки, которые клала в барабан автоклава и ждала, пока тот со свистом выпускал пар. Потом, натянув стерильные перчатки, доставала содержимое автоклава и убирала инструменты в стеклянный шкафчик до следующего раза, когда хирургу придет охота их проинспектировать. Из-за таких вот бессмысленных регулярных процедур инструменты были в любой момент готовы к операции. И наконец они понадобились.
Инструментов, впрочем, было немного: лишь самые основные, для рядовых операций, ничего узкоспециального. Должно быть, мертвецы считают его волшебником, наделенным мистическими средствами и сверхчеловеческими способностями. Что ж, значит, их ждет мучительное разочарование.
И мучительная боль? Вот что тревожило его с самого начала. Будут ли они страдать? У него ведь никакой анестезии — ни пропофола, ни тиопентала. Но даже если бы была: как может анестезия подействовать, когда отсутствует кровоток? Ему придется вскрывать их, не погрузив предварительно в милосердный сон. Понимают ли они это?
На все эти сомнения учитель ответил:
— Наши раны не болят. Мы их даже не ощущаем. Таково наше состояние. Мы не будем чувствовать боли до самого утра.
— А утром?
— На рассвете к нам вернется жизнь и кровь, сагиб, — значит, очевидно, и боль. Ничего, потерпим. Мы вытерпим все, что придется.
* * *
Хирург постучал в дом к аптекарю. Девушка стояла рядом с ним и нервно потирала руки, точно пытаясь отчистить с них невидимую грязь.
Дверь открыл ее муж.
— Что-то случилось, сагиб? Вы здесь? В такой час? В чем дело?
— В общем, да, случилось. Можно и так сказать.
— Принеси сагибу стакан воды, — велел он жене, не сводя глаз с хирурга.
— Не надо воды, — отмахнулся тот. — Возможно, моя просьба покажется вам странной. — Его вдруг осенило, что и мертвые начали разговор с этой же фразы.
