– И правильно сделали, – радостно сказала Лучия. – Теперь нас уже ничто не разлучит.
– Да, дружище, – продолжил Роман, – хотя мы не в Константинополе, зато здесь нашей дружбе не помешают ни инквизиторы, ни турки.
– Дай то Бог, – со вздохом произнёс Соломон, – а то мне уже за сорок, а я до сих не могу найти себе пристанища на этом свете. Родился и вырос в Александрии, возмужал в Константинополе, провёл зрелые годы в Барселоне. Казалось, всё у меня есть: и богатство, и достаток, и любящая жена, а вот отечества нет.
– Ну почему нет? – возразил Роман. – Твой отец похоронен в Александрии. Значит там твоё отечество.
– Ты прав, Роман. Но, представь себе, меня уже туда ничего не тянет. И потом, наша община там, наверное, совсем пришла в упадок.
– Я так не думаю. Сейчас весь товар с Востока попадает в александрийский порт и здесь уже загружается на суда, следующие в Венецию.
– Неужели? – удивился Соломон. – Значит, Александрия опять стала доходным местом?
– После падения Константинополя в Средиземноморье многое изменилось. Монополия торговли с Востоком перешла к Венеции. Этот город вот уже двадцать пять лет растёт как на дрожжах. По-моему, от падения Византии венецианцы выиграли даже больше, чем сами турки.
В это время гондола, подчиняясь плавным движениям весла гондольера, приблизилась к площади Св. Марка, и перед гостями открылась величавая картина очаровательной Венеции.
Первое, что удивило новоприбывших, это полное отсутствие громоздких крепостных сооружений, без которых невозможно было представить ни один средневековый город того времени. Архитектура Венеции, свободная от засилия тяжёлых каменных конструкций оборонного значения, развивалась в свободном, ажурном стиле, в силу чего дворцы и дома города выглядели лёгкими и изящными.
– Вот уж никогда не думала, что буду жить в этом красивейшем городе, – промолвила зачаровано Ирина. – Смотри, Соломон, здесь нет никаких крепостных стен.
– Дорогая, этому городу не нужны стены, – объяснил Соломон жене. – Море является для него самой надёжной защитой.
Вскоре гондола, миновав Большой канал, наконец, причалила к ступенькам дома графа Фортуны. Гондольер аккуратно привязал её к торчащему из воды бревну, конец которого был украшен серебряной бляхой фамильного герба графа Фортуны с двуглавым орлом. Увидев этот символ бывшей Византии, Соломон многозначительно заулыбался.
– Вот мы и приплыли. Добро пожаловать, – радушно пригласил Роман, – чувствуйте себя как дома.
