А Глен сидел на асфальте, прислонившись спиной к колесу машины. Говорил тихо:
– Ты всегда мне завидовал. Потому что ты – не художник. Ты делал все возможное ради того, чтобы я не писал. И, надо сказать, тебе это удавалось. Ты и Нелю увел для того, чтобы досадить мне. А теперь ты хочешь сделать ее проституткой. Но я вытащу ее из этой грязи, чего бы мне это не стоило. Вот увидишь.
– Я не уверен, что у тебя это получится, – отшвырнув сигару, Хулио присел на корточки так близко, что его колени почти касались груди Глена: – Кто художник, а кто нет, это не важно. Я всегда любил тебя. Я и сейчас люблю тебя и переживаю за тебя. Посмотри только, на кого ты стал похож. На тебя жалко смотреть. Пойди к врачу, пусть выпишет тебе таблетки. И чего ты добился за это время, а? Только того, что несколько твоих картин вывесили в холлах дешевых отелей! Опомнись! Поезжай на острова, отдохни. Я одолжу тебе денег. Хочешь, дам тебе ключи от моей виллы в Севилье?
– Нет, не надо. Мне от тебя больше ничего не нужно.
После долгого молчания Глен промолвил:
– Ты когда-то просил, чтобы я пригласил тебя на выставку в музей «Модерн Арт», когда там будут экспонировать мои картины, помнишь?
– Помню, – ответил Хулио настороженно.
Глен достал из кармана и протянул Хулио небольшой флаер.
– Что это? – спросил Хулио, и губы его задрожали.
– В следующем месяце в «Модерн Арт» будет проходить экспозиция: «Современные художники Нью-Йорка». Там будет выставлено пять! – Глен поднял руку с растопыренными пальцами и поднес ее к перекошенному лицу Хулио: – Пять моих картин!
………..……………………………………………………………………………
На выстрел из стриптиз-клуба выбежал народ. Поначалу было трудно понять, что произошло на этой парковочной площадке.
Взвизгнув шинами по покрытию, куда-то в ночь умчался белый «Ягуар».
А на асфальте сидел Глен, прижимая ладони к груди, и по его пальцам стекала кровь.
