Молча обойдя всех стоявших в зале, Его Величество проследовал в столовую. Это была небольшая, продолговатая комната; за столом могло поместиться не более 20 человек. Здесь уже находились великие князья Георгий Михайлович и Дмитрий Павлович. Государь подошел к закусочному столику, где на первом месте красовалась мать всех закусок — селедка, и где, кроме нее кажется, ничего не было больше.
Вслед за Государем, стали занимать места и остальные. По правую руку Государя сидел генерал Алексеев; за ним великий князь Дмитрий Павлович, архиепископ Константин, какой-то неизвестный мне генерал и протопресвитер Шавельский.
По левую руку — Наследник Цесаревич, затем великий князь Георгий Михайлович, рядом с ним незнакомый мне генерал, подле которого было мое место, а дальше — вице-адмирала Карцева и еще каких-то военных.
Против Государя сидели министр Двора, граф В.Б. Фредерикс, генералы Воейков, князь Долгорукий, Пустовойтенко и др…
Все сидели молча, изредка, вполголоса переговариваясь с соседями. Только Государь оживленно беседовал с генералом Алексеевым, причем от моего взора не укрылось то исключительное расположение, какое Государь питал к Своему Начальнику Штаба, и которым генерал Алексеев впоследствии так бессовестно злоупотребил.
Я увидел генерала Алексеева впервые только в Ставке, а раньше не знал его: на меня он произвел вполне отрицательное впечатление. Его блуждающие, маленькие глаза, смотревшие исподлобья, бегали по сторонам и всегда чего-то искали, точно высматривали что-либо. Я не понимал, почему он был окружен таким всеобщим поклонением… Может быть, он и был ценным для Ставки человеком; но его внешность, так же как и внешность генерала Рузского, не располагала к нему и не вызывала доверия, тем больше симпатии. Оба эти генерала казались мне людьми себе на уме, и в движениях их не замечалось благородства, того неуловимого нечто, что отличает искренних и простосердечных людей…
Внимательно следя за беседою Государя с генералом Алексеевым, я сопоставлял мягкие, полные изысканной учтивости, движения Государя с резкими, угловатыми движениями Алексеева, возмущаясь тем, как мог генерал Алексеев, сделавшийся генерал-адъютантом Государя, не усвоить себе обычных требований воспитанности и не знать того, что отвечать собеседнику, имея во рту непережеванную еще пищу, считается, при всяких условиях, неприличным…
Свободнее всех держал Себя за столом Наследник. Он искренне, по-детски веселился и шалил, и Государь не раз останавливал Его. Сидевший же рядом с Наследником великий князь Георгий Михайлович только и делал, что укрощал безудержную веселость Цесаревича…
