— Стой, студень, вшивый! — крикнул тот же голос, но тут же вмешался второй голос, знакомый и в данную минуту несказанно родной:
— Коль, погоди, не ори, это вроде свой… Баренцев, ты? Подай голос!
— Витя! Витя! Я это, я! — прокричал Нил, сбившись под конец на фальцет.
— Так иди сюда! — отозвался Васютинский. — Не бойся, ребята хорошие, старые мои кореша.
— Я и не боюсь! — мгновенно осмелев, заявил Нил и двинулся к костру, одна из фигур поднялась ему навстречу.
— Мужики, рекомендую, Нил Баренцев, главный, можно сказать, друган в нынешней моей жизни. — Васютинский качнулся к Нилу, неожиданно крепко сжал его в объятиях, увесисто хлопнул по спине и запечатлел на щеке пьяный мокрый поцелуй.
— А это вот, знакомься, Женя, Вася, Коля.
Парень с гармошкой на коленях слегка кивнул. Двое других даже не пошелохнулись.
— Садись, в ногах правды нет, — сказал гармонист, и Нил послушно сел на край длинного бревна, рядом с Васютинским.
Воцарилось долгое, тягостное молчание.
— А что, малой, винца нашего не хлебнешь? — неожиданно спросил самый крупный из мужиков.
По грубому голосу Нил узнал того, кто первым окликнул его и так напугал.
— Хлебнет, Коля, обязательно хлебнет, — подхватил Васютинский, не давая Нилу и рта раскрыть. — Я ж говорю, парень свой в доску. Я ему даже трубочку свою уступил…
Коля наклонил туловище, и Нил заметил в ногах у него два ведра. Коля зачерпнул из обеих и с едкой улыбкой протянул Нилу две кружки. Нил взял их, поднес одну из них ко рту.
— Да не с этой начинай, — сказал Коля. — Это вода, для запивки.
Нил приблизил к себе вторую кружку, нюхнул и страшно скривился.
— Это что? — спросил он, чувствуя, как побелели губы.
— Ты не нюхай, ты пей давай, не в театр пришел! — прикрикнул грубый Коля. — Аль кишка тонка?
— Диколон это тройной, — подхихикивая, пояснил мужичок, сидящий между гармонистом и Колей.
— Давай, Баренцев, нос зажмурь и залпани. И сразу водички, — горячо зашептал Васютинский. — Не посрами честь Альмы, нашей матери.
Нил зажмурился, в два стремительных героических выхлеба осушил кружку и жадно пригасил водой вспыхнувшее в горле и пищеводе едкое пламя.
— Для городского сойдет, — похвалил Коля, отобрал у Нила кружки и тут же зачерпнул ими из ведер. — Пока никто не желает? — спросил он и, не дождавшись ответа, мгновенно влил в себя обе кружки.
— А не в очередь? — встрепенулся мужичок, говоривший про «диколон».
— Кто не в очередь? — грозно надвинулся на него Коля. — Ты на кого тут, тварь, тявкать удумал?!
