.
С точки зрения А. С. Емельянова, устойчивость банд, преступных групп вообще есть их характеристика, которую следует рассматривать в развитии. В основе устойчивости банд лежат:
• на первоначальном этапе ее (устойчивости) развития количественные признаки — многоэпизодность, многоактность преступной деятельности, ее длительность и интенсивность;
• на втором этапе качественные признаки — организованность, планирование преступлений, распределение ролей внутри банд, иерархия соподчиненности членов и т. д.;
• на третьем этапе качественные и количественные признаки в их единстве — организованность, относящаяся не к преступлениям, а к преступной деятельности в целом[11].
«Из обследованных мною, — писал С. В. Познышев, — 250 бандитов 100 не испытывали никакого содрогания от вида крови, ран и трупов и характеризовали свое отношение ко всему этому как полное равнодушие. 33 заявили, что вполне привыкли ко всем этим зрелищам, прежде для них неприятным, на войне, 82 бандита ответили, что они не расположены к насилию и вид крови и ран производит на них тяжелые впечатления, 24 бандита вообще никогда не видели ран и крови, кроме небольших кровотечений при порезе собственных пальцев. Относительно 11 точных сведений по данному вопросу не получено. У 6 была резко выражена любовь к насилию при равнодушии к его последствиям».
Наклонность к насилию особенно рельефно проявляется у бандита в случаях, когда казалось бы потерпевший, естественно мог ожидать мягкости со стороны преступника, например, когда он был хорошим знакомым либо другом преступника, находился с преступником в момент преступления или непосредственно перед этим в близких отношениях и т. д. А между тем, даже оставляя отмеченные уже психопатологическими чертами случаи садизма в стороне, и при таких отношениях мы встречаем иногда в психологии бандита особенно резко проявляющуюся способность к насилию, удивительно спокойное и рассчитанное применение к другому человеку физической силы для достижения намеченной корыстной цели[12].
Познышев считал, что для бандита существен именно способ действия, а не наличность соучастников. Слово «бандит» может быть объяснено исторически: первоначально бандитами называли шайки, действующие бандитским образом. И это слово указывает лишь на то, что обыкновенно для таких действий люди объединяются в группы — банды, — отсюда их название «бандиты». Однако вряд ли есть основание считать наличность такой группы непременным условием для того, чтобы отдельного преступника считать бандитом. Бандит действует открытой силой. Он или прямо применяет физическую силу, или угрожает немедленно ее применить, если его требование не будет исполнено. Этим он существенно отличается от многих преступников, стремящихся к той же цеди, как и он, но другим путем. Так, например, бандитами не могут считаться преступники, действующие посредством «малинки» — одурманивающего вещества, приводящего жертву в бессознательное состояние (напитка, конфет, папирос, отравленных известным веществом, и т. д.). К бандитам не относятся и шантажисты, действующие угрозой оглашения каких-либо позорящих обстоятельств.
