Они резко выделяются даже среди других убийц, в первую очередь среди тех, которые совершили убийство лишь единожды — в острой конфликтной ситуации, из ревности или зависти, в хулиганских драках, под влиянием своих сверстников в молодежных группах и т. д. Ряды же некрофильских личностей составляют так называемые сексуальные маньяки, совершившие несколько изнасилований и убийств, разбойники, постоянно убивающие тех, кого они грабят, наемные убийцы и палачи, террористы, виновные в геноциде и т. д. Они принадлежат не только нашему миру, но и тому, который находится за его гранью, небытию, куда они с легкостью отправляют других людей. Их психологическое существование как бы в двух мирах — одна из основных гипотез данной книги, которая и посвящена разгадыванию тайны некрофильского человека. Я думаю, что эта тайна — самая большая и самая сложная, во всяком случае в моей исследовательской деятельности.
Естественно, некрофильские личности — это отнюдь не исключительно убийцы. Среди них могут быть вполне законопослушные граждане, например самоубийцы, — одним словом, все те, кого неодолимо влечет смерть и кто готов видеть в ней решение своих жизненных проблем, прежде всего самых сложных или представляющихся таковыми. Данная же работа посвящена только убийцам, т. е. некрофильским личностям в самом негативном, самом антиобщественном варианте. Иначе говоря, это книга о некрофильских убийцах.
Я хотел бы выдвинуть очень осторожное предположение, что в лице некрофильских убийц мы сталкиваемся с какой-то сверхчеловеческой трансцендентной реальностью. То, что среди них встречаются душевнобольные, скорее подтверждает, чем опровергает выдвинутую мной гипотезу. Любой некрофильский человек (не только преступник) живет в своем особом мире и говорит на своем языке с другими и с самим собой, хотя тот язык бывает невнятен и иногда непонятен ему самому. Поскольку из всех живых такой человек наиболее плотно соприкасается со смертью, он недоступен (или малодоступен) пониманию других. В дальнейшем будет показано, что некрофильский преступник как бы вступает в диалог со смертью, хотя это и для него самого отнюдь не очевидно. Следовательно, для него стена между жизнью и смертью проницаема, и в своем микромире он не чувствует себя замкнутым в рамках своего земного существования. Прислуживая смерти, подобный человек, возможно, ощущает, что «тот мир» понимает и одобряет его, что придает ему новые силы. Поэтому по ту сторону бытия он будет благосклонно принят.
