Кейн продолжал ухмыляться.
— Что еще во мне такого особенного, что ты любишь?
— Я дам две подсказки, но тебе понадобится только одна.
— Можешь сколько угодно ласково разговаривать со мной; я не буду заниматься с тобой сексом.
Я захныкала.
— Но Кейн…
— Нет. Мы уже говорили — или кричали — об этом. Он так низко опустился, что я боюсь стукнуть его по голове или что-то в этом роде.
Я застонала.
— Твой член недостаточно длинный, чтобы дотронуться до него.
— Большое спасибо.
— Нет, — рассмеялась я. — Я имею в виду…
— Я знаю, что ты имеешь в виду, но я просто не могу этого сделать. Он наш ребенок, и он так близок к тому, чтобы появиться на свет. Меня пугает мысль о том, что он может двигаться, пока я внутри тебя. Словно… он не спит, пока я трахаюсь с его мамой. Это совсем не круто, Эйдин.
Я скрестила ноги, когда из меня вырвался смех, но было слишком поздно.
— Я только что описалась! — рассмеялась я. — Это твоя вина.
Кейн громко рассмеялся, поддерживая меня.
— Пойдем, писающие трусики. Давай отведем тебя в ванную.
Он взял меня за руку, и как бы сильно меня ни убивало незнание того, что он задумал, я доверилась ему, как он и просил, потому что любила его больше самой жизни.
А что насчет секса?
Эта чушь вообще не имеет значения.
Я соблазню Кейна… даже если это убьет меня.
— Эйдин?
Нет… Не сейчас.
— Детка, проснись.
Я прорычала:
— Зачем?
Я почувствовала, как рука коснулась моего зада.
— Уже почти одиннадцать. Если ты продолжишь спать, то сегодня ночью не уснешь.
Всхлипнув, я уткнулась лицом в подушку.
— Но я так устала.
Я была измучена движениями ребенка, которые не давали мне спать ночью. Обычно я могла задремать, пока она ворочалась с боку на бок, но прошлой ночью она так сильно прижималась к моим ребрам, что мне было больно лежать. Мне пришлось встать, чтобы я могла дышать.
— Знаю, дорогая, но ты сможешь вздремнуть попозже. Обещаю.
Хм.
Вздремнуть — звучит неплохо.
— Можно я сейчас вздремну? — спросила я, приоткрыв глаза, чтобы оглядеться вокруг.
Низкий рокочущий смешок Кейна заставил мое лицо медленно расплыться в улыбке.
— Ты не жаворонок, не так ли? — задумчиво произнес он.
— Нет. Есть причина, по которой «утро» и «скорбь» звучат похоже (с англ. morning — утро, mourning — скорбь)
Он засмеялся громче, а затем не очень нежно шлепнул меня по заднице.
— Поднимай свою прекрасную попку.
Я осталась на месте.
— Или что?
Кейн смерил меня «не связывайся со мной» взглядом.
— Ты не захочешь знать «или что»?
Я знала, что он сделает что-то, что мне не понравится, если я попробую, поэтому драматически вздохнула, поднялась на колени и села на пятки. Посмотрела на Кейна и надулась.
