— Это был ты, — я обвиняю его. — Ты, черт побери, мертвец.
— Ты не можешь говорить серьезно, Мейсон! — в голосе отца слышится недоверие.
Я словно в огне, пытаюсь сдержать свою ярость, но это бесполезно.
— Никогда, — произносит отец. — Я бы никогда не причинил ей вреда. Она твоя, Мейсон. Я прекрасно это осознаю, — говорит он мне, и его голос звучит так искренне.
Я не отвечаю, размышляя. Пытаюсь сообразить, кто мог захотеть причинить ей боль. Или, может быть, мне. Возможно, этот засранец охотился на меня. Он не стрелял в нее, ведь мог бы это сделать. Может быть, шприц предназначался для меня. Может быть, этот человек был нанят тем, кто оставил записку.
— Напугать ее, да. Да, я бы сделал это, и, если бы она когда-нибудь причинила тебе боль, ДЖулс была бы в моем списке, Мейсон. Но я бы сказал тебе. Это — твой выбор.
Мой отец вызывает у меня отвращение.
Одна мысль о том, что он сделал и что он готов сделать, вызывает отвращение. Но он говорит, что это не его рук дело. Если бы это был не он, то я понятия не имею, где искать дальше. Ничего, кроме записки без имени и этого шприца.
— Тогда кто? — наконец произношу я, и в этот момент слышу тихие шаги Джулс, когда она спускается по лестнице.
Я поворачиваюсь к ней, чтобы посмотреть, как она медленно спускается, а затем замирает, когда видит меня.
Ее большие глаза умоляют меня, и я мгновенно поднимаюсь ей навстречу.
— Иди наверх, милая, — произношу я, пока мой отец что-то говорит.
— Она кого-нибудь разозлила? Зачем она была в участке? Ты должен быть честен со мной.
Я кладу руку ей на поясницу и веду вверх по лестнице. Ее взгляд устремляется к телефону, пока мой отец говорит, и я знаю, что она слышит.
— Нет, она никого не разозлила, — отвечаю я ему. — Она попала в участок по ошибке.
— Похоже, кто-то что-то знает, Мейсон.
Он говорит это так, как будто очевидно.
— А как насчет Лиама? — задает он вопрос. — Он знал, что у нас будет совещание по поводу раздела активов. У него есть мотив.
Джулс чуть не спотыкается на лестнице. Она не должна была услышать это дерьмо. Я хватаю ее за бедро, чтобы она не упала, и чуть не роняю телефон.
— Я тебе перезвоню, — сообщаю я ему, довольный тем фактом, что это был не мой отец.
Кто-то знает, что я сделал, и они охотятся за мной. Они также могут охотиться за Джулс. Особенно теперь, когда она его видела. Мы оба видели его лицо. Она так глубоко вляпалась в мое дерьмо.
Отец продолжает говорить в трубку, но его слова превращаются для меня в белый шум, и я просто заканчиваю разговор. Я полностью сосредоточен на Джулс.
