Она была как маятник. Туда – сюда. Хочу – не хочу.
Совершенно пьяная, невероятно соблазнительная, с растрепавшимися волосами, она сводила меня с ума.
Этот ритуал повторялся десятки раз. С каждым разом мы оба распалялись все больше и больше. И тем менее, я не смог снять с нее ничего.
На часах было около трех ночи. Я понял, что ничего не добьюсь, лег на диван и заплакал.
Это сбило ее с толку. Прошло уже десять лет, и хоть убей, не помню, специально я заплакал или искренне. Но это дало результат.
Она начала меня успокаивать, гладить, целовать. Я бессовестно воспользовался переменой в ее настроении и все же залез ей в трусики, в прямом смысле, рукой. Этого она уже не выдержала, и мы занялись сексом.
Наконец-то!!!
Секс, кстати, был так себе. Очень может быть, что он оказался невыразительным на фоне того безумства, что мы творили полночи. Когда она стала кончать, то запричитала «Ой», «Ой», «Ой-ей-ей», «Ой-ей-ей-ей», «Ой мамочкааааа», и это меня окончательно доконало.
Потом я чувствовал, как во время сна она прижималась ко мне всем телом сзади. Буквально повисла на мне, как обезьянка. Это было смешно и мило.
А когда я проснулся, она лежала на спине, раскинув руки в стороны. В животе у нее торчал мой единственный кухонный нож. На теле было еще несколько ран, в том числе на груди, на лице и на шее. Вся постель была в крови. Было ясно, что она мертвая. Я даже пульс щупать не стал.
В ногах у мертвой девочки лежал тот самый конверт, наполовину выпотрошенный. Деньги рассыпались по дивану и по полу. Фотография висела на стене рядом, приколотая кнопкой к обоям. Под ней – записка.
Я подошел к зеркалу и посмотрел на себя. Помятая морда, заросшая щетиной, брызги крови на теле, страшный запах перегара. В дверь позвонили.
«Откройте, полиция!»
Я подошел к холодильнику, достал банку пива, и сделал большой глоток.
