И всё бы так и произошло, – Клава в своей последовательности весь этот задуманный ею путь прошла, – если бы по выходу Клавы из спальни, её внизу не застала пустая прихожая, прямолинейно ей указывающая на то, что Тёзка, как последний трус сбежал и оставил её тут одну, плачущую, и главное, в неопределённом для неё положении – так что же ей теперь делать: идти гулять, только вопреки желанию Тёзки, тогда как самой и не больно этого хочется, или же остаться дома, как она сама того и хотела, не выведи её своими заявлениями Тёзка?
– Пройдусь до ближайшего магазина для своего успокоения. – Решила Клава, посмотрев на зеркало в прихожей, которое так и говорило, что грех не воспользоваться такой прекрасной возможностью показать себя во всей красоте на людях. – Да и почему бы не сверить часы своей красоты на людях. – Кокетливо себе улыбнувшись, Клава самопроизвольно поправила висящий на вешалке плащ Тёзки, затем упорядочила разбросанную Тёзкой при сборах обувь на полу и вышла в дверь. Правда ей далеко не удалось уйти от дома. У неё зазвонил телефон и тем самым остановил её на месте. А так как звонок телефона не столь важная причина для остановки, то тут напрашивается вывод о том, что этот звонок был крайне важный для неё.
А вот кто ей сейчас звонил, недавно упомянутая не добрым, а дурным словом Анжела, или же тот противный всему существованию Тёзки человек, то это не они и маловероятно, хоть и возможно. И хорошо, наверное, что это не они в тот момент позвонили Клаве, как ей сейчас вспоминалось, хоть это было бы не так больно, вспоминая звонок Тёзки, кто и позвонил ей тогда. А она ещё и не сразу ему стала отвечать, а стояла насупившись, глядя на его имя с экрана телефона, и раздумывая над тем, как бы ему по больней сейчас ответить – вовсе не ответив, или всё же колко ответить.
И если первый вариант, куда как болезненней был для Тёзки, – пусть помучается неизвестностью, представляя, как она гуляет с теми людьми под ручку, с кем ей воспрещается прогуливаться по сердечному договору между ними, – всё же в нём присутствует тот же недостаток и для неё – она тоже будет находиться в неизвестности насчёт его вспыльчивости.
В другом же случае, ничего из такого, о чём потом домысливай и строй догадки не было, а звучать будет одна только безжалостная правда, – вот говорили мне, желающие мне добра люди, чтобы я не доверяла своей интуиции на твой вероломный счёт, а я их не слушала, так доверившись тебе и своему сердцу – ну и дура! – и этот вариант показался Клаве наиболее предпочтительней. Тем более, нужно же ей выяснить, какая и в какой степени она дура, раз не прислушивалась нисколько умных людей и заглядывала в рот своему обманщику-супругу целых семь месяцев.
