Правда не сразу, а для начала нужно поговорить о самых обыденных вещах, чтобы так сказать, настроить себя на нужный лад и прочувствовать настрой собеседников – надо узнать, как далеко они готовы сегодня зайти в разговорах. Ну а как только будет выяснено, что кого и по большому счёту больше всего волнует и нервирует (такие встречи с единомышленниками, где можно обо всём без утайки поговорить, представляют из себя образный сеанс эмоциональной разгрузки), – а люди не особо друг от друга отличаются и всех беспокоят одни и те же вещи, – то вслед за всем этим, если проблема уже назрела для своего обсуждения и решения, и заводится серьёзный разговор по поиску решения этой проблемы.
– Достало меня уже всё! – вдруг, ни с того, ни с сего, громко возмутится один из флегматично настроенных посидельцев, треснув кулаком по столу. Правда всё это, ни с того, ни с сего, есть только видимость, тогда как на самом деле, жизнь под постоянным давлением внимательности второй домашней половины к каждому шагу этого возмутившегося собеседника, к этому уже давно его подводила. Ну а когда чашки на блюдцах на столе отзвонились, то никто из собеседников и товарищей этого взорвавшегося человека, не стал ему предъявлять претензии по поводу своего испачканного костюма или рубашки, на которую пролился кофе из чашек, а все отлично понимают (из предварительного разговора это выяснилось), что послужило причиной этой его вспышки и что он просто уже не мог сдержаться, находясь на пределе своих нервов.
И тут, как правило, слово берёт самый рассудительный из всех собеседник, имеющий на всё свои мысли и суждения, отчасти смелые, а бывает, что и слишком дерзкие. И этого рассудительного собеседника, под давлением западного менталитета, склонного всё криминализировать в чтиво, назвали бы мистер Мутный, что отчасти верная оценка, так как он был для многих сложной и непонятной фигурой, но географические особенности места нахождения этого питейного заведения настаивают на другой именной транскрипции этого рассудительного человека, в одних кругах зовущегося господином, а среди его ближнего круга товарищем. Где первые, те, кто находился дальше от товарищей, а среди господ особой близости никогда не наблюдалось, в общем, кто настаивал на звании господин, звали этого господина не в пример западной ментальности господином Прозорливым. И не просто Прозорливым, а провокационно таким дальновидным.
Что же касается его близких товарищей, то они были ближе всех к истине, называя его по данному ему от рождения имени, Иван Павлович, при этом за его спиной не забывая называть его товарищ Хаос. Уж больно он был категорично настроен к сложившейся системе человеческих отношений. – Порядком не люблю я весь этот порядок. – Вот прямо так, никого не боясь и, даже не опасаясь, заявлял товарищ Хаос.
