Полина остановилась, закрыла глаза, а затем, глубоко вдохнув, обернулась. Вид спешащих к ней людей и первые вспышки камер – от этого ее бросило в знакомый холод, и на секунду она потеряла контроль. Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы паника не просочилась наружу криком и судорожным рывком к бегству.
«Соберись, детка, соберись». Уговаривая себя, она медленно разжала кулаки, еще не зная, что на тыльной стороне ладони остались и кровоточат ссадины от впившихся в кожу ногтей.
«Дыши».
Репортеры навалились все сразу, обступили ее и, толкаясь, начали бомбардировку:
– Ваши комментарии? Что вы думаете об иске? Чем вы занимались все эти дни?
«Представь, что это неправда».
Полина улыбнулась – так, словно она все еще была главным редактором «Актуэля», а не человеком, лишившимся всяких надежд.
– Все эти дни, – сказала она, глядя в камеры. – Я занималась тем, что выращивала цветы.
– А что насчет всего остального?
– А насчет всего остального – без комментариев.
Без комментариев. Эта фраза становится ключевой в ее жизни. Полина повторяет ее бессчетное количество раз – по телефону, в случайных уличных интервью, в текстах и-мейлов. Доходит до того, что этой же фразой она отделывается от настойчивых расспросов отца, когда тот пытается понять истинное положение дел и посоветовать адвоката.
Родные могли бы помочь в решении ее проблем, но Полина считает себя достаточно взрослой, чтобы не впутывать семью. Это ее застукали на людях с подделкой. И, значит, ей самой предстоит выкручиваться, рассуждает она. Отец Полины считает иначе, но и он вынужден уступить упорству дочери. «Ты только должна знать, что мы волнуемся за тебя, и что ты всегда можешь рассчитывать на нас», – говорит он, озадаченный, перед тем, как повесить трубку.
Репортеров у подъезда с каждым днем становится меньше. Мало редакций могут позволить своим штатным единицам сутками просиживать там, где почти не остается шансов получить хорошую новость. Но все же, когда в один из дней Полину догоняет незнакомый человек, она принимает его за одного из них – за газетчика, откомандированного к ее дому в надежде выцарапать хотя бы пару строк.
– Без комментариев, – на ходу, не поворачивая головы, бросает ему Полина. Про себя она удивляется: сколько же должно пройти времени, чтобы они перестали отираться здесь?
– Постойте! – человек не отстает. – Мне не нужны комментарии, я хочу поговорить с вами о деле.
Полина на секунду сбавляет шаг, бегло сканирует незнакомца через очки. Перед ней – худощавый бородатый мужчина, лет тридцати, одетый в штаны с накладными карманами на бедрах, камуфляжную «натовскую» куртку, и громоздкие рабочие ботинки. Мужчина подстрижен под машинку, отчего его короткие темные волосы напоминают жесткую щетку.
