Кортюсон открывает одну из дверей.
– Пожалуйте сюда. В этой комнате нет камер слежения. Но если я все же решу, что мы попусту тратим время, наше общение закончится очень быстро.
– Что вы думаете об этом? – Алеша достает одну из наших сумочек и протягивает администратору.
– Что? К чему вы клоните? – Кортюсон удивленно вертит сумочку в руках.
– Что вы думаете о том, чтобы продавать эти прекрасные образцы в вашем магазине?
– Вы предлагаете мне сбывать подделки?! Вы сошли с ума! – администратор отпихивает от себя наше изделие так, будто оно чем-нибудь заражено, и демонстративно шагает к двери. – Я полагаю, ваше время истекло, господа!
– Что вы думаете о том, чтобы получать от этих продаж очень приличные комиссионные? – говорю я.
Администратор замирает на месте.
– Что вы имеете в виду под словом «приличные»?
– Большие, чем вы можете себе представить.
На мобильном я набираю цифры, означающие размер отката, и поворачиваю экран так, чтобы он мог их увидеть.
– Ну, так как?
Слышно, как в голове Кортюсона заводятся шестеренки. Он прикидывает варианты и возможности, и этот процесс отнимает у него столько сил, что его лицо багровеет. Одновременно мой подельник бросает взгляд на мобильный и тоже изменяется в лице.
«Ты сошел с ума», – шипит он, хватая меня за рукав. Я пытаюсь освободиться от его хватки, улыбаюсь и делаю вид, что ничего не происходит. Тогда Алеша щипает меня – несколько раз, очень болезненно. Я уже готов заорать от боли, но тут Кортюсон неожиданно выходит из ступора и отвлекает внимание моего напарника на себя.
– А что если вы – засланные казачки? – спрашивает он. – Что если вас прислала служба собственной безопасности? И как только я соглашусь на ваше предложение – конечно, это совершенно невозможно, но все же – как только я соглашусь, вы достанете свои удостоверения и похороните мою карьеру?
Я пожимаю плечами:
– Вам придется поверить нам на слово.
Он шумно пыхтит, сомневается и медлит, но, в конце концов – как и в массе других случаев – побеждает алчность. Роман Кортюсон захлопывает дверь, которую уже открыл, чтобы выпроводить нас, и вновь берет сумочку в руки.
– Дайте взглянуть еще раз, – он рассматривает ее со всех сторон. – Сшито неплохо, но монограмма – монограмма, это настоящий кошмар. Вы что, ребята, не можете отличить букву «Ви» от «ДаблЮ»? Нет, это не подойдет. Слишком рискованно.
– Совсем скоро мы исправим эту ошибку. А пока вы можете говорить клиентам, что компания выпустила лимитированную серию с другим логотипом.
