– А…, – спохватился Макс.
Взял со стола зажигалку, щелкнул ей и поднес маленькое, дрожащее на сквозняке, пламя к кончику сигареты.
Девица слегка затянулась и выпустила дым тоненькой струйкой. Выглядела она обалденно, решил Максим. Ему даже было обидно, что он ничего не помнит.
– Кхм… Э… может кофе? Или чай?
«Надо же хоть что-то спросить», подумал Макс.
– Кофе, пожалуйста, без сахара и со сливками.
Как в ресторане заказала девушка.
– Сливок нет, есть молоко, – ответил Макс, открывая холодильник и доставая из дверцы картонный пакет молока. Если оно не прокисло, подумал он по себя. Попытался вспомнить, когда он его открывал. Вроде Светка заезжала пару дней назад и привозила молоко, значит тогда и открыли. Или может она привезла другое молоко, а это открыли раньше. «А, ладно, прокисло так прокисло. Я ей не ресторан по заказу», – решил Максим и налил молоко в чашку. Прокисшим оно не выглядело. Максим украдкой понюхал и глянул на девушку, та из-под длинных искусственных ресниц, с улыбкой, наблюдала за ним.
– Давай сюда, – со смехом сказала она.
Взяла чашку, отпила глоток, подержала во рту и проглотила.
– Нормально, сойдет, – и опять примостилась на табурете, закинув нога за ногу.
Макс сварил кофе, перелил его в большую чашку, добавил молоко из пакета и поставил перед девушкой. Та, докурив сигарету до половины, затушила окурок, очень аккуратно, поставив сигарету столбиком и слегка постучав этим столбиком о дно пепельницы. Макс внимательно наблюдал за уверенными неторопливыми движениями девушки. Та, затушив сигарету, поднесла чашку к губам и, делая глоток, внезапно подняла взгляд и очень пристально посмотрела на Макса. Тот не ожидал такого подвоха и отвел взгляд в сторону, почувствовав как щеки стали горячими. «Неужели я покраснел? Но я никогда не краснел ни перед кем, тем более перед девчонками, а если и краснел, то это было так давно что уже и не помню». А всем нам известно, что если мы что-то не помним, значит смело можно говорить, что этого не было.
Девушка поставила чашку на стол без единого стука и произнесла звонким голосом:
– А ты ведь меня не помнишь.
Прозвучало не как вопрос, а утверждение.
– Почему не помню? – встрепенулся Макс.
Ну не признаваться же ему, что последнее, что он помнит, это как вчера или точнее сегодня ночью, уже под утро, садился в такси возле клуба, в котором они с ребятами гудели всю ночь. В голове у Макса замелькали картинки калейдоскопа: вот такси приехало, Макс открыл дверь и слегка заплетающимся языком уточнил у водителя адрес, по которому вызвано такси, убедившись, что адрес его, похлопал Ванька по плечу, чмокнул Ирку в щечку и загрузился на заднее сиденье. Его нижняя часть спины помнила мягкое сиденье автомобиля в которое он погрузился, он вспомнил сейчас, что в автомобиле пахло хвоей, но не дешевым освежителем в виде елочки, которой болтается на зеркале водителя, а хвоей самой настоящей как в зимний морозный вечер, когда приносишь с улицы живую елку, ставишь ее на балкон, а вечером выносишь ее в комнату и комната через полчаса, как елка отогреется, начинает наполняться запахом еловой смолы. Вот запах елки и мягкое сиденье Макс помнил очень отчетливо, а остальное осталось в расплывчатом тумане. И вот утром он просыпается с неведомой девицей, красивой, что скрывать, но не помнит, ни откуда она взялась, ни было ли у них что-то.
