– Куда это ты? Я ещё не закончил! – метнулся он за неё.
– Я не хочу вас слушать! – она пробежала в спальню и заперлась там.
– Значит так, да?! – рассвирепел Кол. – Тебе нельзя без моего разрешения ни с кем общаться! Тебе вообще нельзя общаться с мужчинами кроме меня! Я не хочу, чтобы кто-то прикасался к тебе! Я не хочу, чтобы кто-то разговаривал с тобой! Ты моя! – кричал Кол, выбивая дверь, а Каллиста уже сидела в углу, обняв колени, и плакала. Он влетел в комнату и не сразу заметил её.
– Тогда лучше умереть, – сквозь слёзы прошептала она, и Кол это услышал.
– Умереть? Общение с подобными его людишками стоят твоей жизни? Чушь собачья… – садясь напротив нее, проговорил Кол, металл всё ещё отзывался в его голосе. – Чего тебе не хватает?! Я всё делаю для тебя! Что тебе может дать этот деревенщина!? – снова разозлился Кол.
– Доброту. Он добр ко мне. Он разговаривает со мной, как с человеком. Он не кричит на меня и не делает мне больно. Я для него не вещь, – сквозь слёзы кричала Калли.
– А, я к тебе не добр? Разве я не разговариваю с тобой, как с равной? Ты для меня не вещь. Этот человек, только строит из себя идеал, чтобы затащить тебя в постель, – уходя, проговорил Кол.
– Он же в отличие от вас не берёт всё силой… – с упрёком проговорила она.
– Как ты можешь такое говорить, после своего признания? – прошептал Кол, гнева уже не была и следа.
– Какого ещё признания? – подняв голову с колен, спросила Калли.
– Вчера перед сном, ты подошла ко мне и сказала, что любишь, – Калли с большим удивлением смотрела на него.
– Что вы несёте? Не было такого, – Кол опустил голову и пошёл к выходу из спальни…
– Это был всего лишь сон…
Дорогая, мы с тобой уже давно сидим на этих ступенях. У тебя всё ещё есть вопросы, а у меня всегда есть ответы.
Сегодня ты спросила: " Почему жизнь такая сложная?". Тогда я ничего не ответил, а лишь закатил глаза и пошёл перечитывать Хемингуэя. Сейчас ты сидишь такая грустная, и пожалуй, я отвечу на твой вопрос…
Видишь ли, мы сами усложняем свою жизнь, мы сами додумываем то, что нужно оставить. Мы сами развозим полемику из пустоты, сами гонимся за химерой. И, ведь из-за этого не видим главного в жизни, не видим дорогих людей, не видим света перед ногами. Мы гонимся за чем-то, размениваемся на споры и скандалы и не видим главного. В конце концов, по закону подлости мы осознаём всё в тот момент, когда всё, что строилось так кропотливо и бережно – разнесено в прах и не восстановить разрушенного.
