Коллега Кола, Джереми Гилберт был прав, когда предположил, что Каллиста это неудачная попытка сделать идеальную женщину.
Незадолго до начала второй мировой войны и на всём её протяжении, в Германии и на оккупационных ею территориях работали безумные немецкие врачи. Их головы, переполненные знаниями анатомии и научно-фантастической литературы, жаждали практики. Их кругозор был невероятен – вакцины от различных болезней, создание идеальной расы, биологическое оружие, создание идеального человека, различные опыты. И, конечно же, в это мрачное время они смогли попрактиковаться. Спросите: где? Я вам отвечу: в концлагерях.
Вначале 30-х, когда всё только начиналось, многие врачи изложили свои идеи в письменном виде и когда появились концлагеря, то многие из них оказались там. В одном из концлагерей Германии один безумный доктор стремился воплотить свой план – создание идеальной женщины. Она бы обладала прекрасным генетическим материалом, устойчивостью к различным опасным болезням, невероятным умом и ангельской внешностью. Подбирались подопытные весьма приятной наружности. Их держали отдельно, хорошо кормили и не водили на работы. Началось всё с того, что подопытным ставили различные синтезированные вакцины, первое время многие умирали, но вакцины усовершенствовались, и смерти от них прекратились. Но возникла новая проблема – женщины не могли забеременеть. В весьма короткий срок эта проблема была решена. Доктор ликовал при виде округливших животов своих подопечных. За ними был круглосуточный присмотр, вдруг они навредят плоду. Но, как всем известно, против природы нечего тягаться. У половины случились выкидыши, у остальных родились мёртвые дети. Поговаривали, что профессор после очередного мёртвого ребёнка и с ним же умершей матерью сидел на полу, весь в крови и рыдал, сжимая в руках бездыханное тельце. После он совсем отчаялся и бросил свою затею, его глаза потускнели. Он всем своим существом желал покинуть это проклятое место, видно жив был ещё в нём человек. Зайдя в комнату, где ещё недавно он задыхался от радости и восторга, он, оглядывал её своим пустым взглядом и заметил одну совсем молодую, беременную девушку. Его брови задумчиво сдвинулись, её лицо искажала болезненная гримаса.
– Что с тобой? – спросил он, проходя меж кроватей.
– Я, кажется, рожаю, – прошептала дева на ломаном немецком.
Операционная ещё была не убрана, поэтому роды пришлось принимать на месте. Роды были тяжёлыми, матери понадобилось переливание крови, однако ребёнок был жив. Лицо профессора озарила радостная улыбка, он посмотрел на роженицу, её губы синели. Доктор приказал вколоть ей какие-то лекарства и привести её в порядок, а сам ушёл с малышкой в свой кабинет. Да, так родилась наша Калли. Но тогда у неё было другое имя – Ева. На дворе был 1940 год.
