– Вы не смеете!
– Себастьян, минуту.
Пилот задержался в воздухе.
– Милочка, вы еще не вступили в должность главы альянса свобод. О чем мне с вами разговаривать?
– Союз рушится и ему помогаете вы. Из-за вас в Охру ввалились тонны бумажной волокиты, с вашей пропагандой обесценивания любой жизни кроме собственной – альянс рассыпается. Я не могу спокойно смотреть на это царство теней.
– Боже мой, ты поздно забродила, надо было сразу защищать Охру от микробов соседних государств, ползущих к границам.
– Вы нас обманули.
– Кого вас? Вас не существует. Вы – это каждый по отдельности, вы – это обособленные одиночества. Не хотите быть под чей-то пяткой, придётся наточить шипы – таков закон, и ничего ты не поделаешь.
– Это закон вашего общества.
– Мы уже пришли. Попытайся подстроиться. Себастьян, двигай, пока анеха еще видно.
Пилот повернул рукоятку рычага.
Я повернулась к профессору:
– У девушки влажные глаза.
– Ай, – Жеро махнул рукой, – девчонки, кто их еще рассматривает в партии.
Профессор подстрелил анеха, когда он терзал тушку лошади. Я не сходила с вертолёта, пока Жеро с Себастьяном пристегивали мешок с телом зверя к геликоптеру. Отталкивающая морда анеха еще в теплой крови. Страшное животное, к тому же эта трупная вонь.
Я спросила Жеро, оставят ли они мустанга в песках. Жеро съязвил, мол что даже организуют скакуну панихиду. Запачканная своей же жидкой тканью кипенная грива, мыльные тускло-сизые глаза – красивая лошадь. Была. К горлу подступила тошнота. Я залпом выдула пол-литра минералки.
Мужчины долго возились: сначала со зверем, затем протирали запачканную кровью одежду порошковыми салфетками.
Мне стало совсем плохо. Обеденный сандвич решил все-таки собраться и вылезти из кишок.
Жеро крикнул, чтобы я глотнула граппу. Мне и так плохо, какая ещё граппа, совсем спятил.
* Мне помогает. Могу предложить ром, порыщи в загашнике. Он в пакете, а нет, в чёрном пыльнике.
* Благодарю, я пас.
Наконец-то они загрузили анеха.
– Франка, ты вся зелёная.
– Интересно почему?
– Говорю же, глотни крепкого, лучше станет.
– На голодный желудок? Чтобы меня совсем скрутило?
Пилот проверил пристегнулись ли мы:
– Взлетаем!
– Франка, я не призываю тебя пить бутылку, ее я опустошу вечером сам. Себастьян, составишь компанию?
– Посмотрим.
Жеро закатил глаза.
– Профессор, за ужином я ваш партнёр, но не сейчас.
– О как! Звучит шикарно.
Стемнело.
Взлетно-посадочная полоса освещена белыми стробами. У меня ныл живот, а горло раздирала сухость. Нас встретил местный. Мужчина со смуглой кожей, похожей на иссохнувшую корицу. Он протянул мне руку, горячая и влажная. Он оклонился. Не запомнила его имя. Я невероятно устала болтаться в жару по воздушной жестянке. Да еще в которой, слышен запах от анеха. Жеро щипнул меняза бедро. Я опешила от нахальства.
