Тонкость поэтической души Артура
Давала контраст с непропорциональностью его тела
Многие годы искал он понуро
Некой гибридной расы Королеву.
В Онга и Калири нашёл он затерянный город,
В руинах которого лежала принцесса
Он жалел о том, что был уже не молод
Разгребая завалы крышки гроба из под пресса
И шея богини была корой дуба
Изъедено насекомыми пол лица
Он мечтал о том, как украдёт очень грубо
Смиренный поцелуй и пепел её сердца
Он вышел на торфяное ночное болото
Негромко сверкнула искра,
Мертвая дама оказалась зиготой -
Породила в Артуре гнилого творца.
Ты толкаешь меня из окна последнего этажа.
Ты толкаешь меня из окна последнего этажа,
То прижимаешь к себе, устраивая в теле пожар.
Это Сансара, и ты меня оставляешь,
То забираешь домой и по кускам собираешь.
А вышли мне свой график, пожалуйста,
Когда ты там меня сильно любишь
Я молю тебя об этом и очень жалостно
Но мое сердце снова на разделочной маринуешь
Оно в перце, специях и чего-то ещё понемногу
Ты кого-нибудь обязательно сделаешь счастливым
Но это буду не я, Слава богу
Ретроградный Меркурий снова в фазе пиздец
Я курю сигарету и жду твоего звонка
Снова обманута, ты молодец!
Толкаешь меня из окна последнего этажа
Быть и не мешать.
«Оставь надежду всяк сюда входящий»
Так Данте Алигьери пишет
Вас ожидает ужас настоящий
И крики не услышат
Здесь все кричат
Отсюда столько боли
И даже президентский аппарат
На вилы люцифера накололи
Он очень рад
Здесь тесно жить
Особенно дышать
Но мы с тобою стерпим все смиренно
Нам лишь бы быть
И никому бы не мешать
Чтоб уложить себя в могилу покоенно.
Биоатака.
Человек никто в этом мире
Он душит цветы
И льёт бензин в воду
И лучше бы перегноем вы были
Что бы рыбам и птицам даруя свободу
Спасли их нечаянно или нежданно
Цветам и воде – удиви на сей раз
Что бы вид придавать первозданный
Человек в этом мире не может решать.
Настя.
Она готовилась 16 лет
Подарки, праздничные пенья
Не разрешили сделать марафет
Ох, Вера, потерпи мученья
В 16 лет тебя превознесут
Как ужин, запечённый в топке
На ферумной лопате понесут
В белесом пеньюарчике из хлопка
И ты в печи кукуешь, как в темнице
Ох, Вера, преодолей свой страх
Счастливые глаза родительской десницы
Обугленное тело в волдырях.
Лежит, как птица на столе,
Поджаренное тело Веры
Домашние давно навеселе
Они глупы, они все лицемеры
Они о Ницше рассуждают лихо
Всё говорят «попробуйте кусок»
Они уже забыли, как ты тихо
Прорезала умерший голосок
Они настолько странностью влечимы,
Что твой отец сказал твоему брату
«Иди сходи и мать ты изнасилуй
