– За какие такие заслуги? – не поверила девушка.
– Лида, мамка его, говорит за мужество. Она нынче нашим музеем заведует – я там апосля библиотеки прибираюсь. Воевал наш Ванька героем. Слава богу, не в папашу вышел. Тот, пока сын с ворогом бился, в Америку за новой зазнобой подался. После этого Лида с младшеньким в наш город-то и перебралась. На полгода слегла, думали не выходим. Ваньке ведь она отписать строго-настрого запретила: ему в его кипяченой точке и без того несладко было.
– В горячей точке, – уважительно вставила Настя.
– Хлебнул парень по самую маковку. Теперь знаешь, как печется об мамке?! На жизнь и дорогущие лекарства сам зарабатывает, младшего братишку на ноги ставит, сиротам из приюта помогает. И со своих премий всем соседям гостинцы возит. Он уже два раза в каких-то важных соревнованиях брал верх.
– Так он спортсмен? А в каком виде?
– Врать не стану, навроде как старьевщик. Лида все про каких-то мышек говорит. Ума не приложу, за какой нуждой Ванька их ловит? И когда умудряется? Как ни приду, он возле телевизора по кнопкам стучит.
– По клавишам, наверное? – улыбнулась девушка. – Компьютерщик что ли?
– Он самый, – обрадовалась уборщица. – Мышелов, выходит, по-нашему?
Настя задумчиво посмотрела на Ивана. Встретившись с ней взглядом, тот снова уткнулся в газету. Тетя Нюра взяла ведро и швабру и, для убедительности постучав перед барышней крючковатым пальцем, с достоинством удалилась, посчитав своим долгом напомнить посетителям, что скоро обеденный перерыв.
– Ваньша, не подсобишь Асе цветы в храм свезти? – подмигнула студенту старуха.
Глаза Ивана засияли откровенной радостью. Настя, напротив, обреченно вздохнула: выяснение отношений с ним не входило в планы девушки, но, делать нечего, пришлось согласиться – спорить с упрямой старухой бесполезно. Повозившись с замком и засовом, молодые люди погрузили цветы в салазки. Всю дорогу проехали молча. Минутой позже Иван удивился, как преобразилось лицо Аси при виде церквушки. Перекрестившись, она склонила голову и осторожно отворила дверь. Взгляд прибиравшейся у иконостаса служки просветлел. Девушка пожертвовала деньги на реконструкцию и уверенно, будто занималась этим всю жизнь, принялась украшать храм. Вероятно, столь праздничного убранства святилище не знало даже в дни религиозных торжеств – у местных прихожан был более чем скромный достаток. Видя неприкаянность Ивана, старушка привлекла к действу и его. Прощаясь, она перекрестила молодых и благодарно шепнула: «Спаси и сохрани». Настя осторожно прикрыла за собой дверь, снова перекрестилась и поклонилась, подхватила салазки и поспешила к калитке.
