Она плечом дернула и губы плотнее сжала: ну прямо снежная королева в долине мудачья! Я упал в свободное кресло и ее поманил, похлопал по подлокотнику – садись, Мальвина.
– Девушка, – она остановила проходившую официантку, – можно стул какой-нибудь?
– Э-ээ… да, конечно, найдем.
Через три минуты Катя присела на обитый бархатом стул, чуть в стороне от нашего стола, ближе к танцполу.
– Она, кажется, не водитель, а охранник, – заржал Костя. Я нахмурился. Какая же она вредная! Встал и к ней подошел. Обхватил ножки кресла и поднял. Мальвина ахнула и вцепилась в сиденье, а я просто поставил его рядом со своим местом. Хочу, чтобы рядом была. Прямо очень хочу.
Через час мое сознание слегка поплыло от выпитого и кальяна, и на ласку потянуло. Я попытался, руку на коленку острую положить, но куда там! Катя, как статуя сидела: ни пила, ни ела, ни танцевала, даже не разговаривала! Только смотрела на нас глазами своими особенными, с призрением смотрела, словно она выше и лучше нас. Меня не злило это, наоборот, цепляло как-то.
– Да России нужна твердая рука, – толкал речь Серега, изрядно подпитый, – как в СССР было! Сейчас Путин вернется и порядок будет.
– Да мне и сейчас нормально при Медведе, – ответил Костик. – Путин вертикаль строит, а это всегда не очень, когда на одном челе все завязано.
– Слышь, Дым, – позвал меня Серый, а я Мальвинен профиль гипнотизировал, – а твой батя как считает: при ком жить кучерявее при Путине или Медведе?
– Да похер вообще, – отмахнулся я, а Катя неожиданно повернулась и очень уверенно произнесла:
– Бог не любит диктатур, – и отвернулась снова, в статую превращаясь. Черт, я кончить готов, глядя, как губы ее двигаются! Все, не могу больше. Два часа ночи уже, а я еще не в объятиях юной Мальвины.
– Поехали, – шепнул ей. – В кроватку хочу.
Она покосилась на меня испуганно, но поднялась. К выходу мы шли молча, огибая зомбированную алкоголем и музыкой публику. Я на Катину задницу смотрел, а по правую руку комнаты для привата… Может, снимем основное напряжение здесь, а потом продолжим в отеле?
Я поймал теплую ладонь и в комнату потянул, не грубо – силу не применял, – да и Мальвина не сопротивлялась особо, только глаза распахнула ошеломленно.
– Катя… – я обнял ее сзади, такую хрупкую, стройную. Бедрами к упругим ягодицам прижался. От нее пахло так, что мне крышу сносило: азиатскими тропиками, влажными и сладкими. – Я так хочу тебя, Мальвина… – волосы перебросил, губами в тонкую шею впиваясь, а сам майку из шорт коротких выдернул и руку запустил. Пальцами трусики подцепил, к лобку спускаясь: горячая какая, влажная. Пиздец, меня несет. Катя сплошной ходячий афродизиак. И молчаливая такая, только дышит прерывисто, как лань загнанная. Такая маленькая в моих объятиях и подо мной такой же будет. Ничего, я поначалу очень нежно постараюсь, чтобы привыкла к размеру.
