Это звучало ни как признание или даже извинение, как факт, с которым ей смириться придется.
– Не смей! – Катя дернула плечом. – Мне противно рядом с тобой стоять. Проваливай туда, где ночь провел! – ее голос набирал обороты, звеня от первобытной ярости.
Я схватил жену, к себе прижал, характерный треск ткани оглушительно громко в гостиной, наполненной хриплым дыханием и борьбой, прозвучал. Я крутанул Катю в объятиях и грудь удивительной правильной формы, обрамленную французским кружевом в прорехе увидел. Потянулся жадно, сосок розовый сжал, не обращая внимания на протесты.
– Ненавижу тебя! Не смей! Предатель, мерзавец!
Я схватил ее за лицо, чтобы дергаться перестала. В рот язык пропихнул, хотел не слышать злых слов и правдивых обвинений. Хотел, чтобы любила и наслаждалась моей близостью, как еще день назад, когда руку мою трепетно сжимала.
– Блядь, больно! – выругался, когда рот металлическим вкусом крови наполнился. Катя прокусила мне губу и отбежала, прикрываясь руками. От меня, мужа законного, закрываясь!
– Черт, Катя, десять лет похереть из глупости?! Из-за одной ошибки?! Не будь дурой!
– Это ты похерел наш брак, скотина!
Бля, резкая она, пиздец! Ни одного слова без своего едкого внимания не оставит! И меня нести по жести начало.
– Я не имел в виду, что ты глупая, – попытался сбавить обороты. И снова к ней приблизился, не для того, чтобы нахрапом взять, а лаской убедить.
– Кого ты трахал вчера, Вадим? Кого?! – нет, завелась Катя, не сбить больше градус, а мне духу не хватило в цвет признать свой косяк.
– Забудь. Это все неважно, – буркнул, устало переносицу почесав.
– Забыть? Просто забыть?! – ахнула она, затем горько проговорила: – Я всегда знала, что ты жесток по сути своей, но не думала, что меня снова это коснется.
– В смысле снова? – я тоже на взводе был, как самый чувствительный курок: перышко погладит и крючок дернет, разрывную пулю выпуская. Я типа мужем хреновым был?! Да я все для них с Никой делал! На руках, сука, носил. – Тебе жилось со мной плохо?
– Убирайся, – устало обронила она. – Не нужен ты мне больше.
– Не нужен, значит? – меня разрывало от гнева. Так легко отказывается от меня! А Катерина Алексеевна сама-то любит? Или ее ебучая гордость и бесячие принципы важнее?! – Завтра позовешь, не вернусь уже, понимаешь это?
– Мне твоя рожа эгоистичная за эти десять минут опротивила, – буквально выплюнула. – Тошнит от тебя.
– Ну и хер с тобой! – я развернулся и громко дверью хлопнул, отсекая себя от нее. Хочет развод, будет ей развод!
