На обед она поехала домой и, когда с большим трудом втиснулась в автобус, в жуткой давке вдруг вспомнила о своих ночных ощущениях от объятий шимпанзе.
«Это она, – решила Эйлер, – это она гипнотизировала сторожей – и Силантия, и Вестингауза, раз они не помнят ни черта. Они сперва выпускали ее, а потом, загипнотизированные Христиной, открывали другие клетки. Сами залазили в клетки, и Христина вешала на них замок. И сегодня ночью она загипнотизировала меня», – решила Эйлер.
С кем поделиться своими соображениями, от которых пухла голова, она не знала.
– А не привлечь ли нам к поимке львов Христину? – вырвалось у нее.
Гарри Пук заинтересовался:
– Какая Христина? Охотница на львов? Есть такая?
– Нет, шимпанзе.
– Шимпанзе?
– Да, она такая умная…
– О, мисс Пул, умная шимпанзе?! Против льва? Знаете, я еще не так стар, хочется пожить.
– Вы не знаете мощи ее ума! Даже люди, – Пульхерия строго посмотрела на Пука, – даже люди не могут устоять перед ней. Она гипнотизер, Вольф Мессинг! Пантера уснула от ее взгляда.
– Пантера? – Мистер Пук озадаченно смотрел на девушку.
– Не верите? Пойдем!
Пульхерия вкратце рассказала Пуку о последних событиях и своих догадках. Об экспериментах над обезьяной Пульхерия, разумеется, не упомянула.
– Как же они тут живут, бедняги, в такой тесноте? – то и дело бормотал Пук, озирая тесные клетки и корыта, а Пульхерия вдруг поняла, почему подумала, что Христина, скорей всего, сознательно выпустила из клеток зверей и птиц.
Девушка остановилась, задумчиво глядя на тощего волка.
– Это волк? – озадачился Пук.
– Это редкий вид волков. Они есть только у нас, – зачем-то соврала Эйлер. – Христина. – Девушка указала англичанину на шимпанзе, которая сидела в углу клетки в позе мыслителя.
Гарри Пук оглядел обезьяну со всех сторон. Христина тоже обратила на него внимание и, когда Пук стал напротив нее, скорчила ему рожу и повертела пальцем у виска. Мистер Пук вздрогнул и поглядел на Эйлер. Та устало улыбнулась.
«Какое простое и милое лицо! Где же я ее видел?» – подумал Пук о девушке.
Англичанин стал рыться в кармане и вытащил оттуда леденец в яркой шуршащей обертке. Развернул леденец, протянул между прутьев. Обезьяна оторвалась от дум, вздохнула, подковыляла к Пуку. Оттолкнула леденец и протянула руку к обертке. Пук отдал обертку. Христина вернулась на свое место, разгладила на колене бумажку и стала разглядывать ее, сопровождая этот процесс восклицаниями. Эйлер уловила в них новые интонации.
