На второй день львы обнаружились в окрестностях города, как и предполагал замначальника городского УВД. На собрании актива он сказал: «Если львы пропали из зоопарка, они обязательно найдутся за его пределами». Оказавшись на свободе, лев дал волю своему голосу. Там, где он ревел, оставалась пустынная местность. Все твари смолкали и спасались бегством.
Что и говорить, рыкание льва может надолго лишить душевного покоя, а уж душераздирающий рев, похожий на гром, от которого волосы встают дыбом, способен лишить человека последнего разума. Кажется, и не лев рычит, а разверзается небесная бездна. Такие вот ужасы испытали люди за десять лет до конца света. На проповеди сказано было:
– Ибо сказано: «Се, гряду скоро…»
По запросу городских властей Москва прислала большого знатока львов, всемирно известного эндокринолога мистера Гарри Пука. Мистер Пук мог позволить себе полгода заниматься эндокринологией, а полгода – охотой на львов и леопардов в саванне восточнее Такоради или на пум и ягуаров в саванне Вест-Индии. Говорят, их там уже не осталось, но, по словам Гарри, они там были, и во множестве.
Лучшего охотника на львов в мире не было. По словам Гарри, когда ему исполнилось семнадцать лет, сам Хемингуэй расспрашивал его о тонкостях сафари. Еще Пук любил рассказывать о том, какой он бесстрашный человек.
Это он понял еще в юности, когда впервые встретил в Судане сенегальского льва. Гарри двое суток провел на ногах. Вымотавшись, он прилег под огромным баобабом. Пару минут лениво рассматривал листья адансонии, похожие на кисти рук, прислушивался к свисту и скрипу птиц, далеким крикам попугаев и обезьян, жужжанию и стрекоту насекомых, шуму листвы, а на третьей минуте уже крепко спал.
Проснулся Пук от внутреннего толчка. Прислушался: мертвая стояла тишина. Он открыл глаза и в десяти метрах перед собой увидел льва, тащившего в огромной пасти тушу быка. Бык был очень крупный, но лев играючи нес его, словно это был задок или нога.
О таких громадных львах Пуку приходилось только читать. Инстинктивно он понял: нельзя выказывать ни удивления, ни страха, ни суеты, но и нельзя оставаться безучастным. И Гарри принял единственно верное решение: неторопливо встал, снял шляпу и почтительно поклонился льву. Тот величаво прошествовал мимо, краем глаза окинув охотника. Лев шел легко, как балерина, слегка припадая на задние ноги. Темно-рыжая грива льва была как лес. Да и весь он был как лес. У Пука от восторга глаза подернулись влагой и долго еще гулко билось сердце. И когда Пука пытались позднее уверить, что нет ничего страшнее львиного рыка, Гарри знал, что и без рева замирает сердце у всего живого при появлении льва с пастью, в которой легко поместится человек. Таких львов арабы называют «абу-Фатьмэ» – «отец Фатьмэ».
