Трибуны взорвались.
Фанаты затянули новую кричалку. «Дирижер» выкрикивал строчки, а остальные хором за ним повторяли.
«Итринец, ты – главный геро-о-о-ой
Удача будет всегда с тобо-о-о-ой!»
Признаться, весь матч я больше смотрел на фан-сектор, чем на поле. Футбол, как и любой вид спорта, интересен тому, кто в нем что-то понимает. Я же понимаю в нем только одно – там нужно пинать мяч. Поэтому мне было любопытнее наблюдать за фанатами.
Следя за ними, я не заметил, как закончился первый тайм.
Судья свистнул, и игроков будто выключили. Кто-то в момент свистка бежал и резко остановился, кто-то, стоя на позиции, согнулся пополам и выдохнул. Фанаты тоже как-то сразу притихли. Некоторые из них сели на скамейки, до этого они все стояли, некоторые начали спускаться с трибун. Я же, отведя от них взгляд, вдруг вспомнил о Дане. Завороженный тем, что происходило в фан-секторе, я совсем про него позабыл. Посмотрев на то место, где он сидел и, не обнаружив его, я стал озираться. К своему великому ужасу я увидел тех парней, от которых я спас Даню две недели назад. Они уже подходили к выходу. На всех опять были те же свитера и кепки. Они шли правым боком ко мне, и нашивок на рукавах не было видно, но я знал, что они никуда не делись. Я обернулся в сторону выхода. Даня быстрым шагом шел к ближайшим домам. Школа была во дворе, и до домов было недалеко, но я знал, что если те парни поторопятся, они его быстро нагонят. Я вскочил со своего места и побежал к выходу. Вслед мне неслись возмущенные крики, так как я не разбирался, куда ступаю и отдавил несколько ног, но меня это не волновало. Меня, в тот момент, заботила только одна мысль: «Что они могут с ним сделать?».
Очень давно, когда я только пошел в первый класс, мне один знакомый рассказывал об «Улыбке Глазго». Это метод издевательства шотландских футбольных хулиганов. Смысл его простой: жертву избивают, а когда она кричит от боли, ей делают надрезы по углам рта. И, так как не кричать жертва уже не может, она сама расширяет надрез. В дополнение к рассказу знакомый тогда мне показал фотографии. Вспомнив запечатленных на них людей, я побежал еще быстрее. Я не мог позволить, чтобы у Дани рот также растянулся до ушей.
Когда я выбежал за пределы стадиона, Данины преследователи были уже далеко. Я ринулся за ними. Бегаю я не то, чтобы очень быстро, но даже этого хватило, чтобы расстояние между нами начало сокращаться. Они приближались к месту, где два дома, стоящих рядом, образовывали узкий проход. Даня не добежал до него каких-то три метра, когда они настигли его и повалили наземь.
