В бостонском пабе «Harrats», известному своими ирландскими мотивами и качеством пива, сидели двое.
– Ты и вправду готов с ней распрощаться? – спросила она, подводя итог их разговору.
Он отхлебнул эля и утвердительно кивнул.
– Ну, надо же, – все еще удивляясь, сказала она, – Я-то думала, она для тебя значит намного больше. Если не все.
Он улыбнулся в ответ:
– В том то и дело, что Она для меня значит.
– Ну что ж, – протянула она с некоторой завистью, – Тогда я принимаю условия.
Наблюдая за ускользающим днем из окна поместья, Джо, попробовав принесенный горничной американо, скривился от кислого вкуса. Отставил чашку в сторону и направился в комнату Софии. Дверь в ее апартаменты была приоткрыта, доносился грохочущий голос Доминика:
– Что значит, заболела, София? Что значит, ты не пойдешь? Речь идет о миллионах долларов…Да, мне плевать, что тебе не здоровится. Ты должна быть там, слышишь меня, послезавтра в шесть вечера – напоследок провозгласил он, и, не замечая Джо, громко хлопнув дверью, поспешил вниз по лестнице.
Немного подождав, Джо распахнул дверь в комнату и увидел сидящую на диване Софию, закрывшую ладонями лицо. Ее плечи подрагивали, сотрясаемые беззвучным рыданием. Он подошел, присел рядом и протянул ей расшитый золотыми нитями носовой платок. Она, отбросив его, продолжила плакать. Непринятый платок, легкий как пушинка, разочарованно закружил к полу.
– Буду краток: мое предложение в силе. Доминика ты уже почти потеряла. Даю тебе последний шанс. Сдаться без боя.
Джо поднялся и бесшумно вышел из комнаты.
Немного успокоившись, София откинулась на спинку дивана и стала наблюдать за игрой «солнечных зайчиков» по комнате. Бегая один за другим, они то задерживались на трюмо из красного дерева, то на прикроватной тумбочке, то уже вовсю резвились на дверях дубового шкафа. София услышала смешок и увидела, что это Мэтью, каким-то чудом забравшийся на ее балкон, зеркальцем развлекал ее «зайчиками».
Она запустила мальчика в комнату. Он уставился на нее:
– Ты что же тут плачешь, что ли? Совсем обалдела. Ты давай, не хныкай, ишь чего надумала. Я принес тебе пирожное, попробуй оно очень вкусное, – Мэтью открыл и протянул ей разноцветную коробку, в которой лежал завернутый в фольгу эклер, – Я бы такие пачками ел, если бы мама разрешала. Я не думал, что ты – плакса.
София рассмеялась, смахнула слезинки, развернула фольгу и съела пирожное.
– И коробку забирай, смотри какая красивая! Будешь в нее что-нибудь складывать. Ты только не плачь! Тебя обидел кто-то? Знаешь, не обращай внимание на этих взрослых. Вечно они говорят всякие глупости, не думая. У нас проще: либо дружишь, либо нет.
