Впереди показался мост, – мощный вал железнодорожной насыпи прорезала широкая арка. Это была основная дорога, по которой от метро обычно текли потоки покупателей на рынок и болельщиков на матч. Забор резко поворачивал влево, и на самом углу были смонтированы неширокие ворота – вход на Ярмарку, самый дальний от центральных ворот, зато самый удобный для тех, кто идет от «Спортивной».
– Интересно, лестницу не сперли? – с плохо скрываемой надеждой в голосе произнес Антон.
Они свернули с асфальтовой дорожки, которая уходила дальше к арке моста, и теперь шли среди деревьев, почти по щиколотки погружаясь в слой листвы. Лестница оказалась на месте, – присыпанная для маскировки листьями и приваленная комьями земли она лежала у самого забора. Ограда здесь была невысокой, но состояла только из вертикальных прутьев, поэтому вскарабкаться на нее самостоятельно было практически невозможно. Андрей снял с плеч небольшой, но увесистый рюкзак, протянул Антону.
– Держи. Сверху подашь.
Он первым залез на забор, наверху вполголоса чертыхнулся, запутавшись в неудобном китайском дождевике, мягко спрыгнул вниз, принял у Тохи рюкзак, потом помог опустить и установить лестницу на внутренней стороне. Когда Тоха оказался рядом, Андрей, машинально перейдя на шепот, скомандовал:
– Так, теперь все – только бегом.
Двадцать четвертый павильон слепо уставился на них черными окнами складского помещения, над дверями тлела красная лампочка охранной сигнализации. Они быстро достали из рюкзака две стеклянные бутылки с бензином, плотно обмотанные бумагой, чтобы не разбились по дороге, и небольшой булыжник с кусками прилипшей грязи.
– Сначала запалим. Прикрой.
Они склонились друг к другу, заслоняя бутылки от дождя, содрали с них бумагу, один за другим зажгли оба фитиля. Тоха остался стоять с бутылками в руках, а Андрей схватил булыжник и, широко размахнувшись, швырнул его в ближайшее окно. Толстое стекло лопнуло с протяжным звоном и обрушилось вниз несколькими большими пластами, которые, упав на асфальт, рассыпались мелкими осколками. Сигнализация зашлась короткими тревожными звонками.
– Давай!
Две бутылки с горящими фитилями в горлышках, оставляя за собой едва заметные дымные шлейфы, влетели в пустой оконный проем почти одновременно. Какое-то мгновение ничего не происходило, и у Андрея даже успела мелькнуть мысль: «Не загорелось? Не вышло?», принесшая почему-то не досаду, а мимолетное облегчение. Но внутри павильона вдруг полыхнуло алым, высветило аккуратные ряды картонных коробок с техникой, поднимающиеся к самому потолку, и через секунду над нижним краем окна уже заплясали первые языки пламени.
