Её новая хозяйка появилась только на третий день. Хмурая, всклокоченная, со съехавшей на висок стрелкой. Взглянула из-под кривой челки и надула губы. Сказала, что нельзя так над собой издеваться и нужно срочно расслабиться. Потому как всем известно, что к напряженным людям музы не приходят.
Паша ждал шефа в приёмной. Пришёл задолго до секретарши, замер на краю мягкого дивана и всматривался в аквариум. Белая, жирная, похожая на червя рыба зависла у стекла и уставилась на него мутным глазом, словно подавала знак, который невозможно разгадать.
Так они и сидели, играя в бесконечные гляделки, пока не начался рабочий день. Офис захватила суета. Менеджеры выстроились в очередь за кофе, курьеры разбирали заказы полегче да поудобнее, а бухгалтерия уже что-то обсуждала, собравшись в заговорщический круг. Секретарша бросила заинтересованный взгляд на диван и, отвернувшись к окну, взялась за косметичку.
Жизнь бурлила, но Паша замер в стороне от яростного потока. Зачем сел в эту проклятую машину? Викторыч из-за него отвлёкся, документы не отвёз, если теперь уволят – правильно сделают. Мало того, что блата нет, так ещё и трудолюбие с исполнительностью пропали.
Шеф ворвался в приёмную, хлопнув дверью, и махнул ему рукой.
Огромный кабинет поражал стеной с обшивкой под бревна, сплошь увешанной старинными иконами, и с гигантским телевизором напротив рабочего стола.
Паша виновато поднял глаза. Шеф смотрел на него, как рыба из аквариума, так же безучастно, без всякого интереса. Но потом в них мелькнул неистовый огонь, и он заявил, что не будет больше терпеть этого бардака, а кто не хочет трудиться на благо фирмы, пусть выметается к чертовой матери.
Паша сник, согласно кивнув, но шеф не останавливался, а наоборот, всё больше и больше распалялся. Глубокий голос потерял нотки солидности и, в конце концов, сорвался на крик. Гневная тирада закончилась предложением новому старшему курьеру отправиться к этим бездельникам и спасти фирму от краха, так же, как он спас его отца. Времени – месяц!
Они пили Моёт Шандон и болтали до поздней ночи. Лада не заметила, как исчез шум мерзких автомобилей, а мастерскую наполнил сладкий аромат красок и вязкий, мокрый запах глины. Небесная убедила, что никакая она не рабыня, и её просто спасли из захолустья и обязательно выведут в свет. Творчество неотделимо от свободы, и если захочет, она может уехать в любую минуту. Воспевала вдохновение, которое даётся только избранным, чтобы сделать жизнь остальных несчастных яркой и насыщенной. Курила тонкие сигареты и тушила их прямо в бокале с шампанским. Смеялась и рассказывала, что даже такая, пока ещё серая мышь из глубинки, намного интереснее всех столичных художников, прикидывающихся гениями. Они пишут только под кокаином. Но беда в том, что понять их творения можно тоже только под кокаином, а настоящее искусство должно быть доступно каждому.
