Бомжо, так и не дождавшись от Леса ответа, ушёл к Малой один. Всё последующее время Бомжо старался вести себя тихо. Когда надо приносил еду и выпивку, когда надо не попадался лишний раз на глаза. Он попросил других бродяг не приходить, пока всё не устаканится. Бомжо прекрасно понимал это состояние, когда хочется поскорее забыть навсегда то, что не получится забыть. Вылечить может только время. Он ведь и сам побывал в ловушке совести, когда устроил самосуд в казарме.
В состоянии “Всё плохо” хотелось выть. Но вместо этого переполняющие эмоции Лес перерождал в страницы новой книги. Иногда он немного разговаривал, но первым всегда начинал Бомжо. Очень странные были эти разговоры. По крайней мере, так подумал бы сторонний наблюдатель. Сами они, естественно, ничего странного не замечали. Лес проявлял минимум желания, отвечая односложными фразами. Бомжо как будто ходил вокруг чего-то важного, но всё не решался сказать. Их последняя беседа выглядела так:
– Ты, дорогой мой друг, будто бы уже отматываешь срок: сидишь тут, свету белого не видишь.
– Так и есть.
– Ты раньше времени не печалься, мож туда-сюда, не найдут ещё.
– Найдут.
– Это и понятно. По тебе сразу видно – мужик честный. Не найдут, да-к сам сдашься.
– … [молчание]
– Пришёл мой черёд правду-матку пороть.
– … [молчание]
– Забуровил я, когда про участок говорил. Я забуровил, а ты не дослушал!.. Дом-то на моих глазах горел! В наказание за мою бестолковую жизнь. Говорю как есть… Я, когда откинулся из тюрьмы, сразу начал бухать по-чёрному. Тот, кто побывал в моей шкуре, поймёт. Я тогда с Малой жил. Нашёл её на улице, всю в слезах, в побоях. Привел её домой, самогоном отпоил – она со мной и осталась. Ни Разу руку на неё не поднял, хоть характер у неё, сам знаешь, не сладкий. Иду я с точки с бутылкой и ещё издалека приметил дым в нашем районе. Подумал, соседи горят, побежал спасать. Прибегаю, а оказывается мой горит, ёпт твою мать! Покрутился вокруг колодца, да што там потушишь, когда стены в огне! Малая к мужу обратно убежала. Я по началу на неё подумал – забывает она окурки тушить. Тут нарисовалась начальница, которую ты грохнул. Дала мне денег, а я ей – участок…
Взволнованный голос Бомжо заглушил скрежет отодвигающейся крышка люка. Из ясного неба со скоростью света на лицо писателя обрушилась праведная яркость. В круглом отверстии люка появился силуэт в развевающемся на ветру пальто.
“Это за мной!” – дрожащим голосом сказал Лес. Силуэт напоминал народного мстителя из Вселенной супергероев.
