При других обстоятельствах они вряд ли бы сдружились – Женя считал Макса странноватым. Одевался тот в длинное серое пальто поверх какого-то старперского кардигана, да еще и ходил с огромными идиотскими наушниками. Как будто только что отошел от диджейского пульта – правда, он вроде как в свободное время как раз и занимался тем, что миксовал дома треки. Женя ничего не спрашивал о его хобби – боялся услышать в ответ оживленный и долгий рассказ увлеченного своей страстью человека. В прошлый раз Макс и так основательно подсел ему на уши, рассказывая о методике «геймификации». Отжимаясь или читая конспект, он воображал, что прокачивает силу и интеллект, как в какой-нибудь РПГ. И так до тех пор, пока не получит новый уровень.
В ответ Женя сказал, что из всех игр жизнь Макса больше всего напоминает «Марио». Только без спасения принцессы. Та, потупив взгляд, в конце игры сказала бы Максу, что она все обдумала и решила остаться в замке с драконом. А такой, как он, обязательно найдет себе другую. Даже лучше. Макс бы скакал все уровни назад, содрогаясь от всхлипываний и извиняясь перед оставшимися в живых черепахами.
Дружба для Жени была всегда чем-то необязательным, спустя какое-то время он как будто пресыщался общением: друзья начинали казаться навязчивыми, их шутки – тупыми и неуместными. Случалось это гораздо быстрее, если при всем этом человек не был для него полезен. Он часто менял компании, но в то же время не мог похвастаться наличием хотя бы одного друга, которого можно было назвать «лучшим». Хотя он редко занимал или брал в долг, а это уже по определению сводило шанс потери друзей к минимуму.
К дружбе он относился скорее как к договору взаимного оказания услуг, который заключался на определенный срок и мог продляться в случае взаимного интереса и согласия сторон.
Друзьям, которым он как-то на посиделках озвучил эту теорию договорной дружбы, по душе она не особо пришлась. Как и то, что этот самый договор Женя часто мог расторгнуть в одностороннем порядке, не придя на какую-то важную встречу или в последний момент изменив свои планы.
Утраченных друзей он негласно делил на несколько категорий. Одна из первых, так называемые клубные – об их потере, правда, он не сильно жалел. Отличительные черты этой категории были в том, что рано или поздно у тебя начинало складываться ощущение, что видишь ты их только через призму бокала, плотный дым кальяна и свет стробоскопа. В обычном и трезвом состоянии они как будто не бывают, а если и бывают, то торопливо стараются это неуютное состояние миновать. Пьянки – единственная нить, связывающая вас. Бросаешь нажираться по пятницам – и вот уже ловишь непонимающие взгляды и очень быстро перестаешь именоваться «братаном» и «братишкой». Как будто настоящая дружба теперь проверяется не преданностью и стремлением выручить в трудную минуту, а готовностью распить бутылку вискаря.
